10000 верст открытий

Споры о происхождении чернозема не прекращались в течение 40 лет. Интерес к ним то угасал, то вспыхивал с новой силой. И нетрудно было заметить, что периоды затишья следовали за благополучными годами, а бури разыгрывались после засух. Впрочем, всплески активности научной мысли так и не помогли остановить падение урожаев, рост оврагов и другие беды степной России. В 1873 и 1875 гг. суховеи выжгли большую часть посевов от Воронежа до Херсона.

Необходимо было принимать действенные меры по спасению хлебной житницы. И в середине 70-х годов прошлого века при Вольном экономическом обществе создается специальная Черноземная комиссия, членом и исполнителем замыслов которой становится Василий Докучаев. Позже в своем великом труде "Русский чернозем" он вспоминал: "Так как площадь черноземной полосы России занимает 80-90 миллионов десятин, то, чтобы хотя в общем исполнить данную мне задачу, чтобы видеть хотя главнейшие пункты исследуемой территории, мне пришлось сделать в течение 8 летних месяцев около 10000 верст" [Докучаев, 1949, т. 1, с. 26].

Почему же эта работа досталась именно ему? Ведь в комиссию входили именитые химики, геологи, ботаники, агрономы. И среди них Д. И. Менделеев, А. А. Иностранцев, А. Н. Бекетов. Однако даже на их фойе Докучаев выделялся как тонкий наблюдатель, чувствующий природу исследователь. "По немногим деталям пейзажа, - вспоминал академик В. И. Вернадский, - он схватывал и рисовал целое в необычайно блестящей и ясной форме. Каждый, кто имел случай начинать наблюдения в поле под его руководством, несомненно, испытывал то же самое чувство удивления, какое помню и я, когда под его объяснениями мертвый и молчаливый рельеф вдруг оживлялся и давал многочисленные и ясные указания на генезис и на характер геологических процессов, совершившихся и скрытых в его глубинах" [Вернадский, 1904, с. 86].

Выбор Черноземной комиссии оказался тем более удачным, что "Докучаев был геологом - это освобождало его от ряда агрономических предубеждений: стремления разделить почвы на хорошие и плохие, а не по происхождению, преувеличенного интереса к пахотному слою и игнорирования всего того, что находится под ним" [Крупеников, 1981, с. 156].

Консерватор геогнозии энергично берется за дело. Его первая экскурсия - в Центральную Россию. Лето 1877 г. выдалось не самым жарким, но тем не менее столбик термометра редко опускался ниже 30°С. Полуденный зной, пыльные суховеи были не внове Докучаеву, так же как и переходы в 50 верст и более за день. Он не просто вышагивал их под палящим солнцем, а рыл шурфы, собирал образцы, вел наблюдения. Впрочем, работа землекопа и носильщика не смущала его. Докучаев сетует лишь на то, что "не было физической возможности входить во время экскурсий в рассмотрение различного рода детальных вопросов о черноземе... останавливаться на фактическом решении многих практических вопросов, может быть, и важных, но имеющих, несомненно, местные характер и интерес" [Докучаев, 1949, т. 1, с. 26]. "Соблазны, на каждом шагу соблазны, - писал академик В. Р. Вильяме - Ну как можно пройти мимо чудесного комочка? Ведь наверняка в нем заключена огромная сила - плодородие степной почвы. А вот пахотное поле, на нем от этих комочков и следа не осталось. Может быть, в этом секрет падения урожаев?" Но время не ждет. "Я исключительно преследовал общие задачи, - продолжает Докучаев, - и стремился изучать чернозем с научной, естественно-исторической точки зрения: мне казалось, что только на такой основе... и могут быть построены... действительно практические меры к поднятию сельского хозяйства черноземной полосы России" [Там же].

В 1881 г. ученому становится ясен круг вопросов, которыми надо заниматься в первую очередь. "Мне предстояло решить, - писал он, -... что вообще следует называть почвой? какая ее толщина, строение и положение должны быть признаны нормальными? что такое само название "чернозем"? следует ли при научном определении и классификации чернозема... брать во внимание все... случайные... вторичные по месту залегания почвы..? какие... законы руководили распределением чернозема и других почв по Европейской России?" И наконец, "где виновники действительно замечательного плодородия чернозема?" [Там же, с. 15-16]. Но его исследования не ограничивались перечисленными проблемами. Напротив, решая их, он загорался новыми идеями. И так без конца. Поэтому "Русский чернозем" не только фундаментальный научный труд, но и программа действий для почвоведов грядущего XX века.

Поиски Докучаева положили конец сомнениям в том, что почва - самобытное природное тело. Именно это открытие нарушило знаменитую триаду Линнея, уравняв плодородный слой в правах с царствами растений, животных и минералов. Но ведь и у Ломоносова возникали мысли об особом геобиологическом теле? Верно. Однако титан российский лишь противопоставил всемогущую вечно обновляющуюся природу первообразной, первозданной материи, т. е. отрицал божественное вмешательство в дела земные. Отсюда и вытекала его самостоятельность всех "царств природы". Заключения Михаила Васильевича - плод размышлений, гипотеза. Выводы Докучаева подтверждены опытами и наблюдениями. Итак, повторения нет. Есть строгое научное обоснование идеи, высказанной за 100 лет до него.

Открытие нового "царства природы" - событие в науке. Но сразу же возникает проблема: кому владеть ничейной территорией? Притязания геологов на почву на первый взгляд казались вполне обоснованными. В плодородном слое они видели самый верхний геологический ярус земной коры, и его судьба неразрывно связывалась ими с землетрясениями, оледенениями, извержениями вулканов, которые формировали лик нашей планеты в прошлом. Отсюда и берут начало известные нам гипотезы морского, болотного, ледникового происхождения черноземов. Но как бы ни были грандиозны эти "модели", еще требовалось доказать, что болота и озера занимали в Южной России именно те места, где находится теперь чернозем, а не болотные или песчаные земли. Даже тогда, замечает Докучаев, когда черная степная почва "лежит на несомненном болоте", она резко отличается от торфа. У нас же, "в Северной и Средней России... болот и озер всегда было больше", чем на юге, "однако же чернозема они не образовали" [Там же, с. 364]. Да и важно ли, что было прежде: соленое морское дно или кислое болото. Таковыми они могут оставаться вечно, если не будет благоприятных условий климата, растительности и пр.

Претендовали на почву и биологи. И хотя их концепция происхождения черноземов не смогла до конца объяснить законы, по которым живет и развивается эта почва, ее сторонники оказались ближе всех к истине. Возможно, они преодолели бы многие ошибочные положения своей гипотезы. Но случилось так, что вниманием биологов завладел иной вопрос: кто создал черноземы? Лес? Травы? Животные? Проблема не простая. Первая пара организмов как будто уравновешивала друг друга. Деревья встречались в степи. Правда, они росли небольшими островками. Но таково ли было соотношение между ними и травами 1 тыс., 10 тыс. лет назад? Докучаев понимал, что спор между сторонниками лесной и степной гипотез отвлекает от решения главных задач. И тем не менее принял в нем участие, чтобы доказать Силу молодой науки, Жизнеспособность ее методов и принципов. Ответ заключен в самой почве, считал ученый. Ведь она - результат многовекового воздействия воды, климата, животных и растительных организмов на материнскую породу. И если предположить, что первые три фактора идентичны, то вопрос о деревьях и травах заметно упрощается. Ученый обратился к дневникам своих путешествий, воспоминаниям. Но ничего не говорило в пользу леса. "Во всех участках черноземной России, - утверждал Докучаев, - есть десятки примеров, когда среди типичного сплошного чернозема встречаются... старые вековые лесные участки на почвах, почти ничем не отличающихся от лесных северных земель" [Там же, с. 376]. Но исключения все-таки попадались. И Докучаев признал их, правда, с оговоркой: "Нам кажется, что данная постановка вопроса едва ли правильна: чтобы сделать подобное заключение (о рождении чернозема под лесом. - М. Б.), нужно предварительно доказать, что здесь степей никогда не было, что лес уже не поселился на готовом черноземе" [Там же, с. 378].

Среди биологов встречались и искатели-одиночки, самым знаменитым из которых был, конечно, Дарвин. Его оригинальные опыты с червями стали своеобразной заявкой зоологов на владение плодородным слоем. Докучаев хотя и не отрицал роль червей в создании почв, но отводил им более скромное место, нежели Дарвин. Он писал, что весьма многие животные - суслики, хомяки, ящерицы, мириады насекомых и червей кишмя кишат как на поверхности наших степей, так и в их почве. Все это, роясь и копошась в земле, несомненно, должно способствовать измельчению ее и лучшему проникновению в нее воздуха и органических веществ. Несомненно также, что большая часть этих организмов, питаясь мертвой и живой растительностью, должны способствовать ее быстрому сгоранию, а умирая, должны сами снабжать почвы и азотными веществами. Но знаменитый Дарвин не ограничился этой... весьма важной ролью животных, а предложил переименовать слой растительный в слой животный. "Согласиться, однако, с таким широким выводом, - продолжал Докучаев, - невозможно. Животные питаются только тем, что есть в почве и над ней, а потому, умирая, они, в сущности не вносят в нее ничего нового. Если все почвы образованы червями, то почему мы встречаем в одних местах земли черные, в других светлые... в одних тонкие... в других мощные?" [Там же, с. 380-381].

За кем же признать право па почву? И Докучаев отвечает: "Не подлежит сомнению, что познание природы... сделало в течение 19 столетия гигантские шаги... Но, всматриваясь внимательно в эти величайшие приобретения человеческого знания - приобретения... перевернувшие наше мировоззрение на природу вверх дном... нельзя не заметить одного весьма существенного и важного недочета. Изучались главным образом отдельные тела - минералы, горные породы, растения и животные и явления, отдельные стихии огонь (вулканизм), вода, земля, воздух... но не их соотношения, не та генетическая, вековечная... связь... между мертвой и живой природой, между растительными, животными и минеральными царствами, с одной стороны, человеком, его бытом и даже духовным миром - с другой. А между тем именно эти соотношения... составляют сущность познания естества, ядро истинной натурфилософии - лучшую и высшую прелесть естествознания. Нам кажется, что в центре этого нового направления познания природы ядром учения о соотношениях между живой и мертвой природой, между человеком и остальным... миром должно быть поставлено и признано современное почвоведение, понимаемое в нашем, русском смысле этого слова!" [Докучаев, 1949, т. 3, с. 317-318].