Наследники "Вечного города"

Конец IV в. п. э. Волны нашествия германских племен, давно бившиеся о границы Римской империи, прорываются внутрь и затопляют ее области. В 410 г. вестготы Алариха опустошают "Вечный город". За ними идут вандалы, свевы, бургунды, франки. С 476 г. Западной Римской империи больше не существует. Отныне Европа поделена между варварами и Византией. В столицу империи ромеев, как называли себя византийцы, Константинополь стекались творения великих римлян. И среди них известные нам трактаты Колумеллы, Варрона, Витрувия, поэмы Вергилия и Карра. Но у византийцев были и свои авторитеты. Уже в IV в. грек Теофаст создает первую восточно-римскую энциклопедию почв и минералов! Его трактат содержал мало новых или неожиданных для античного мира наблюдений. Удивляло в нем другое. Почва оказалась в соседстве с минералами, а не с растениями, плугом и удобрениями. Неизвестно, отдавал ли себе Теофаст отчет в том, что первым увидел родство между плодородным слоем и камнем. Скорее всего, нет. Ведь геологии, как и науки о почве, еще не существовало.

Но большая известность была суждена другой книге ромеев - "Геопоникам" (Византийской сельскохозяйственной энциклопедии X века) [1960]. Ее автор Кассиан Басса Схоластик охарактеризовал свой труд "выборками о сельском хозяйстве". Но на самом деле это не выборки и не компиляция произведений западных авторов. В "Геопониках" речь идет о византийской земле. А природа империи ромеев совсем не похожа на природу Апеннинского полуострова.

Когда энциклопедия увидела свет, северные границы Византии проходили по Дунаю. Она владела плодороднейшими долинами Фракии. Здесь располагались илистые земли, образованные речными наносами наподобие египетских, смолницы, черноземы. "Он не боится ни дождя, ни засухи, - пишет о последнем Кассиан Басса. - На нем растет высокая и сочная трава, а леса по оврагам густы... Кусок земли, опущенный в воду, не делает ее горькой". Впрочем, автор "Геопоник" одаривает комплиментами и другие, менее достойные почвы, например краснозем. Его классификация напоминает меню. Она пестрит "сладкими", "солеными", "горячими" и "холодными" землями [Геопоники, 1960, с. 61, 69, 92].

Правда, соленые почвы вовсе не плод воображения Кассиана Басса. Они для Византии были таким же бедствием, как пестрые поля для жителей Апеннинского полуострова. "Соленой земли следует избегать", - предупреждает Кассиан Басса [1960, с. 92]. Но если уж этого сделать нельзя, ее надо улучшать. И тут автор энциклопедии предлагает настоящий кулинарный рецепт: удобрять соленые почвы... сладкими. Как это сделать? Об этом он, увы, умалчивает, видимо оставляя потомкам разработать пропорции и технику открытого им способа борьбы с солями.

Встречаются в "Геопониках" и другие курьезы. Вместе с описаниями почв и растительности приводятся сведения по астрологии. Римляне со времен Юлия Цезаря во многом полагались на небесные светила. Вот и возникла еще одна отрасль агрономии - звездная. Впрочем, автор не настаивает на своих рецептах, а предлагает выбрать читателю наиболее подходящие ему рекомендации.

Несмотря на заблуждения Кассиана Басса, "Геопоники" - выдающийся научный труд. Он не только сохранил для будущих поколений знания, накопленные римлянами и византийцами, но и показал, как можно применять их в иных природных условиях.

На западе Византия граничила с варварскими государствами. В VI-VII вв. эти "эфемерные" королевства стали средоточием самого вопиющего невежества. Лишь немногие из монахов читали труды римлян и ромеев. Своих же корифеев европейцы не знали вовсе. А они существовали, создавали бессмертные творения в тиши келий. Таким ученым-затворником был и Исидор Севельский. Этот епископ, подобно всем сановникам церкви раннего средневековья, уделял большое внимание сельскому хозяйству, управлял обширными поместьями.

Большой знаток античности, он собрал огромную библиотеку, куда вошло немало трудов известных римлян и греков. "Как учит Варрон, четверояким может быть поле, - писал Исидор Севельский. - Нива, поле, где сеют... Alluvius, наносное иоле, которое создает река". На первый взгляд все не так уж плохо. Осталось же главное - епископ, а пишет о работе реки. Но одно дело священнослужитель, читающий латинские тексты, а другое - темная, поголовно неграмотная масса [Агрикультура..., 1936, с. 7-15].

И пример тому - Галлия, страна "самой плодородной почвы, где все обработано, кроме чащ и болот", - писал когда-то Страбон. Но уже в VI в. в "Варварских правдах" епископа Григория Турского дается совершенно иная картина: "Не насаждают они плодовых деревьев, не делят лугов... только посевы злаков спрашивают с земли". Неудивительно, что такое обращение с почвой быстро отнимает у нее силы. Самое время вспомнить о компостах, золе и навозе. Но ни франки, ни бургунды, ни другие германцы никогда не слышали о них. Сам просвещенный Исидор знаком лишь с навозом. Он повторяет за Плинием, что удобрение "веселит зародыш" зерна, однако даже эта здравая мысль не приходит в головы северян. В лучшем случае утепляют навозом стены. "Очевидно, - писал В. В. Бахтин, - все еще мало ценила в VI-VII вв. Европа радость всходов и, применяя ее в качестве грелки, а также для символических пощечин гостям и родственникам, недостаточно... стлала ее по полям. Только... более культурные, хранившие память о римских заветах и более истощенные области, как Испания эпохи Исидора, являлись исключением" [Агрикультура..., 1936, с. 17].

Утрачены были не только знания о земле и способах ее удобрения. Ни один из источников той поры не говорит о сроках посева. У римлян же был четкий график. "Сей пшеницу 1 сентября, овес - 21 марта", - писал Плиний. Даже за несколько тысячелетий до того шумеры, египтяне и китайцы владели земледельческим календарем.

Но уже в VIII в. начинается медленный подъем сельского хозяйства. Появляются новые законы, эдикты, предписывающие крестьянам возить на поля мергель и навоз. Человек задумывается над тем, что такое почва. В "Разговоре Алкуина с учеником Пипином" она трактуется на христианский манер: "Мать рождающихся, кормилица живущих, келья жизни, пожирательница всего" (цит. по: [Крупеников, 1981, с. 64]). Но это довольно точное определение опять всего лишь искра, осветившая "ночь средневековья".

В X в. начинается подъем сельского хозяйства и в Англии. Островитянам уже не хватает своих наделов. И они поднимают полмиллиона гектаров целинных земель, пустошей и болот. В XIII в. Вальтер Хенли создает первый английский агрономический трактат "О хозяйстве". В отличие от Исидора и других предшественников он не ссылается на римлян. А в те времена их авторитет считался неоспоримым. Выходит, он просто не был знаком с их сочинениями. Но этот пробел в образовании не мешает ему давать очень дельные советы. Например, как осушать землю. "Земли известковые и песчаные не надо засевать... рано... избегать переворачивать их, пока они очень влажны... После сева в болотистой и сырой земле проводите канавы, чтобы влага стекала в них и земля освобождалась от воды", - предупреждает Хенли. Автор одним из первых европейцев предлагает использовать солому как удобрение: "Не продавайте солому и не снимайте ее с поля... если ее снимете, то потеряете больше, чем приобретете" [Агрикультура... 1936, с. 207].

Уровень практических знаний в Англии того времени был высок, но науки, интересующейся почвой и растениями, не существовало. Совершенно иначе обстояли дела на континенте. В XIII столетии закончилась ожесточенная борьба Рима с германскими императорами. Верх одержала папская власть. Но сражения продолжались и на иной почве - между "белой" и "черной" науками, светскими и церковными учеными. И та и другая сторона выдвинули в первые ряды способнейших людей. Было бы неверным считать, что одни из них стремились к истине, а другие только к тому, чтобы скрыть ее от людей. Парадокс состоял в том, что обе группировки, враждуя между собой, часто пробирались к одной и той же цели. Самым знаменитым среди них стал Альберт фон Больштедт (Альберт Великий). Монах, теолог, основатель схоластической школы, учитель Фомы Аквинского и других отцов церкви терпеть не мог затворничества. Путешествия, изучение природы, истории и сельского хозяйства в далеких и близких странах были его страстью. Случись оказаться Альберту Великому в лагере "белой" науки, и вместо крупнейшего церковника-схоласта мы бы знали еще одного героя, пострадавшего за свои убеждения от инквизиции.

Альберт Великий открыл современникам доступ к наследию Аристотеля и всей античной науке, но не стал ее слепым поклонником. В нем жило удивительное по тем временам творческое отношение к авторитетам древности. Во "Введении" к трудам Аристотеля он писал: "Мы будем делать отступления, объясняющие сомнительные места". Как раз книга Альберта Великого "О растениях" и стала таким отступлением. В ней собраны многочисленные наблюдения автора. Почва, по его словам, "синтез холода и сухости", а оживляют ее тепло и влага. "Жизненное начало" заключается в гуморах, или соках. Альберт Великий много путешествовал по Германии и Франции, бывал и в Италии. Естественно, что огромное значение он придавал "радости" растений - навозу. Но это не просто практический совет, а научная рекомендация с подробным объяснением. Растение не имеет чрева, но использует вместо чрева почву, поэтому важно, чтобы в земле "вокруг растения располагалась гниющая пища. Мы уже показали, - продолжает он, - что всякое разложение, согласное природе, выпадает пеплом подобно тому, как быстро испепеляется всяческий животный навоз" [Там же, с. 242].

Для Альберта Великого природа - это различные начала, связанные между собой обязательствами. Вода и почва, растения и удобрения, гуморы и влага. Он сам не видел конца такой цепи, но бесстрашно брался за изучение самых доступных ее звеньев. По его мнению, влага не всегда благо для почвы, ибо на склонах проточная вода может вредить: своим потоком она вымывает все, что есть землистого питательного около корней.

Перед Альбертом Великим вставал и другой вопрос: зачем пахать землю? И он вскрывает четыре пользы вспашки: открывание, уравнение, перемешивание и рыхление. И действительно, плотная почва вредна растениям. Кроме того, античные авторитеты утверждали, что в ней на глубине 2-3 футов расположена жировая прослойка. Туда просачиваются с водой питательные соки, поэтому нижние слои следует поднимать выше, а верхние углублять путем вспашки, чтобы сила земли уравновешивалась и объединялась в одну общую силу, двигала и оплодотворяла корни растений.

Альберт Великий удивительно чувствовал природу. Он предлагал прежде всего рассмотреть землю. Если она плоха, ее следует врачевать: к холодной почве добавлять рытую глину, к плотной - песок, соленая и горькая почва никогда не примет врачевания. Здесь в отличие от Кассиана Басса Альберт Великий не уповал на сладкую землю.

В XIII в. земледельцы понимали: почве нужен отдых. За год-другой она наберется сил и восстановит свое плодородие. Но откуда берется ее сила? Альберт Великий отвечал и на этот вопрос: "Обнаженное поле на третий или еще на тот или иной год оставлялось под действием солнца, от чьего тепла и света оно воспринимает силу плодоносить... Одному полю возвращается она скорее, другому позже, соответственно большему или меньшему плодородию, теплу, влажности, тучности, пористости и мягкости почвы" [Там же, с. 250]. Солнце и плодородие! Не гениальная ли это догадка? Неужели средневековый монах видел в почве мощный аккумулятор энергии? Конечно, нет. По тем временам подобное заключение было традиционным. Никто и не задумывался над сложностью процесса передачи солнечного тепла земле, и уж тем более энергии. Такого понятия не существовало вовсе. А вот мягкость, пористость, тучность как будто взяты из современного научного отчета. Ни Варрон, ни Колумелла не высказывались с такой определенностью насчет физической природы почвы и ее связи с плодородием.

Как бы ни поражали нас открытия Альберта Великого сегодня, но семь веков назад они не снискали ему популярности даже у "специалистов". В трактате "О растениях" много пространных рассуждений. В XIII в. землевладельцы не отличались образованностью. Они нуждались в руководстве, изложенном кратко и ясно. Труд же ученого монаха требовал, как бы мы сказали, популяризации. И по иронии судьбы за популяризацию сельскохозяйственных сочинений теолога-схоласта взялся его духовный противник, светский ученый. Этого мирянина звали Петр Кресценци. Он получил блестящее по тем временам образование, что и помогло ему стать сенатором в небольшом итальянском городе Болонье. Кресценци, конечно, уступал Альберту Великому в учености, но в совершенстве владел искусством компиляции, умел в самых запутанных рассуждениях находить рациональное зерно. И вот в корзину летят все начала, длинные рассуждения о солнечном тепле и земном холоде Альберта Великого. Остаются лишь важные для практики советы. Чтобы придать им больше веса, Кресценци ссылается на римских авторов и совершенно забывает упомянуть об Альберте Великом, с трактатом которого он так бесцеремонно обошелся. Новое сочинение "О выгодах сельского хозяйства" скорее напоминает толковый словарь. В нем одна за другой чередуются главы: "О ржи", "О ячмене", "О пшенице" и т. д. Коротко и ясно болонский сенатор рассказывает о видах растений, их пользе для человека и тех условиях, которые необходимы для их выращивания. Успех всех начинаний земледельца он видит в правильном подборе почв. В конце книги Кресценци приводит земледельческий календарь, где идет речь о том, что можно делать в поместье каждый месяц.