От "крестьянской" реформы до октябрьской революции

Крепостное право тормозило развитие в России зарождавшегося в середине XIX века капитализма и было причиной глубокого кризиса дворянско-помещичьего строя. Одним из показателей этого кризиса может служить оскудение дворянства, передача в залог помещичьих имений. В 1856 году удельный вес заложенных имений достиг в Калужской губернии 93%, в Нижегородской - 78, (Московской - 62% и т. д. Из 100 крепостных крестьян в среднем 66 были заложены.

Вместе с тем усиление крепостнической эксплуатации еще более ухудшало положение крестьянских масс и обостряло классовую борьбу. За период с 1825 по 1860 год общее количество крестьянских волнений превысило 1200. В годы Крымской войны (1853-1856 гг.) крестьянским движением было охвачено 26 губерний. Все это вынуждало царское правительство заняться подготовкой отмены крепостного права.

30 марта 1856 года царь Александр II сделал первое заявление московскому дворянству о необходимости реформы; 3 января 1857 года был создан так называемый секретный комитет под председательством царя для разработки мер по осуществлению реформы. В течение 1857-1858 годов во всех губерниях были созданы Дворянские комитеты для выработки проектов реформы, которые представлялись правительству. 19 февраля

1861 года Александр II подписал Манифест "Об освобождении крестьян".

По манифесту и "Положениям" о выходе крестьян из крепостной зависимости земля, находившаяся как в непосредственном пользовании помещиков, так и в постоянном пользовании крестьян, оставалась собственностью помещиков. Крестьяне получали усадьбу и полевые наделы только в пользование. Они должны были отбывать у бывших своих владельцев барщину, то есть отрабатывать в их имениях или платить денежный оброк до тех пор, пока окончательно не выкупят отведенную им землю. Срок выкупа не ограничивался, и помещик мог держать крестьян на барщине или оброке столько времени, сколько ему вздумается. Стоимость выкупной земли определялась не рыночной ценой и не доходами землевладельческого хозяйства, а "добровольным соглашением" помещика с крестьянами. О каком же "добровольном соглашении" могла идти речь, если крестьяне находились в полной зависимости от помещиков? Если же такого соглашения не удавалось достигнуть, то по особому правительственному положению при заключении выкупной сделки крестьяне должны были сразу уплатить помещику 20-25% выкупной суммы, остальные же 75-80% выплачивало государство. Это был как бы заем крестьянам и назывался выкупной ссудой, которую крестьяне обязаны были внести государству в течение 49 лет с непомерно высоким ссудным процентом (6% годовых). Установленные правительством выкупные платежи в два-три раза превышали рыночные цены на землю.

Ввиду явной непосильности таких уплат и начавшихся из-за этого крестьянских волнений правительство вынуждено было давать отсрочки на платежи и даже частично снимать недоимки. Только революционный натиск 1905 года заставил правительство в 1906 году вообще прекратить их взимать. Царское правительство сделало все для того, чтобы отмена крепостного права была максимально выгодной для дворян-помещиков.

Размеры крестьянских наделов по "Положению" были неодинаковыми в районах страны. Например, в нечерноземной полосе он был в пределах от одной до семи десятин на ревизскую душу, то есть члена семьи мужского пола. Надел в семь десятин был установлен только для необжитых северных уездов Олонецкой, Новгородской, Вологодской, Вятской и Пермской губерний. В черноземной полосе наделы составляли от одной до шести десятин, а в Курской, Воронежской, Орловской, рязанской, Тульской губерниях он ограничивался тремя десятинами. В среднем крестьяне получили около трех-четырех десятин на ревизскую душу. Если существовавший до реформы крестьянский надел превышал эту норму, то помещик имел право отобрать излишек земли. Земельный надел крестьян мог быть и меньше установленной нормы в том случае, если у помещика в результате реформы оставалось от всего владения меньше ¹/₃ удобных земель, в степных районах - меньше половины. Кроме того, по "добровольному соглашению" с помещиком у крестьян могла остаться всего ¹/₃ установленной нормы земли, на что крестьяне нередко шли из-за непосильной выкупной платы.

Крестьяне могли получить землю от помещика и бесплатно, без всяких выкупов, но в этом случае размер надела не должен был превышать ¹/₄, установленного для данного района, ³/₄ надельной крестьянской земли отрезались помещику как бы в уплату за оставляемую ¹/₄. В некоторых случаях крестьяне шли и на это. Такие наделы считались "дарственными", а народ их назвал "кошачьими", так как крестьянину с семьей прокормиться на них было невозможно.

В некоторых местах крестьяне брали дарственные наделы, рассчитывая, что аренда земли у помещика обойдется дешевле, чем выкупные платежи. В результате этого помещики отрезали себе ¹/₅, а в отдельных губерниях даже ²/₅ бывших крестьянских наделов.

При межевании крестьянам оставлялись худшие земли; во многих случаях их сознательно лишали таких необходимых угодий, как луга, выгоны, водопои, создавая чересполосное землевладение, чтобы тем самым вынудить крестьян арендовать землю.

Дворовые крестьяне освобождались без земли с обязательством в течение двух лет бесплатно нести прежнюю службу у помещиков, затем они превращались в батраков.

Взыскание с крестьян платежей помещику приравнивалось к взысканию казенных сборов, за недоимки продавалось крестьянское имущество, отбирался полевой надел и даже усадьба, а сам крестьянин мог быть отдан на принудительные работы. Это было прямым ограблением крестьян в пользу помещиков и вело к массовому обнищанию крестьянских хозяйств.

"...Выкупные платежи, - писал В. И. Ленин, - не что иное, как прикрытое законными формами и чиновничьими фразами ограбление крестьян помещиками и правительством, не что иное, как дань крепостникам за освобождение их рабов"^*. И еще "Вся вообще "эпоха реформы" 60-х годов оставила крестьянина нищим, забитым, темным, подчиненным помещикам-крепостникам и в суде, и в школе, и в земстве"^**.

^* (Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 4, с. 389.)

^** (Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 17, с. 95.)

Для разбора споров между крестьянами и помещиками была установлена особая должность мировых посредников, которые назначались губернатором из местных помещиков, обладающих определенным земельным цензом. Такие, с позволения сказать, "посредники", как правило, решали дела в пользу помещиков.

Немудрено, что в этих условиях сельское хозяйство страны развивалось чрезвычайно медленно, и предсказание А. В. Советова о том, что прогресс его начнется с освобождения русского народа от крепостной зависимости, не оправдалось.

Урожаи продолжали складываться главным образом за счет природных запасов питательных веществ в почве, лишь частично компенсируемых вносимым навозом. Земля продолжала оскудевать.

Свидетельством слабого развития культуры земледелия в послереформенное время служат систематические недороды и вызываемый ими массовый голод, особенно крестьянского населения. Если в XVIII веке в России было отмечено 34 голодных года, то в XIX - свыше 40, то есть почти каждый второй год был голодным, а в начале XX века голодными оказались 1901, 1905, 1906, 1907, 1908, 1911, 1912 годы. Систематически росла и территория, охватываемая голодом. За десятилетие 1881-1890 годов число голодающих губерний в неурожайные годы колебалось от 6 до 18, в следующее десятилетие 1891-1900 гг. - от 9 до 29 и в 1901-1910 - от 19 до 49; голод же 1911-1912 годов охватил уже 60 губерний.

В. И. Ленин, анализируя положение "освобожденных" крестьян, писал: "Крестьянин был доведен до нищенского уровня жизни: он помещался вместе со скотиной, одевался в рубище, кормился лебедой; крестьянин бежал от своего надела, когда только было куда бежать, даже откупаясь от надела, платя тому, кто согласился взять надел, платежи с которого превышали его доходность. Крестьяне голодали хронически и десятками тысяч умирали от голода и эпидемий во время неурожаев, которые возвращались все чаще и чаще"^*.

^* (Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 4, с. 431.)

Положение крестьянства того времени нашло яркое отражение в художественной литературе. Этому посвятил свою замечательную поэму "Кому на Руси жить хорошо" поэт-демократ Н. А. Некрасов. Он писал:

...Сошлись семь мужиков... 
...Подтянутой губернии, 
Уезда Терпигорева, 
Пустопорожней волости, 
Из смежных деревень - 
Заплатова, Дырявина, 
Разутова, Знобишина, 
Горелова, Неелова, 
Неурожайка тож.

И далее:

...Шли долго ли, коротко ли, 
Шли близко ли, далеко ли, 
Вот, наконец, и Клин. 
Селенье незавидное: 
Что не изба - с подпоркою, 
Как нищий с костылем; 
А с крыш солома скормлена 
Скоту. Стоят как остовы 
Убогие дома...

Так и сошлась клином для некрасовских мужиков русская земля. Горькой памятью о безрадостном прошлом являются сохранившиеся в нашей стране "некрасовские" названия деревень: Голодовка в Тамбовской области, Лаптево - в Калининской, Тощиха - в Ярославской, Горямино - во Владимирской, Короеды, Бесхлебичи, Мохоеды - в Белоруссии и многие другие.

В 1908 году Министерство внутренних дел в одном из своих отчетов вынуждено было признать, что угроза умереть "голодною смертью является ежегодно весьма возможной участью значительного числа земледельцев России". Чем же ответил царь на эти признания? Он издал указ, который, по меньшей мере, можно расценить как издевку, "О приготовлении хлеба из барды и соломенной муки, как могущего заменить употребление обыкновенного ржаного хлеба". В этом указе губернским властям предписывалось "Ознакомить поселян со способом приготовления сего хлеба и поставить их в большую уверенность, что оный несравненно вкуснее и здоровее приготовляемого ими с мякиной или древесной корою".

Вслед за "освобождением" крестьян царскими указами было создано земство, введен суд присяжных, ослаблена цензура печати. Это породило в среде передовой русской общественности надежды на улучшение жизни в России. Поэт А. Н. Майков писал тогда:

"Воля, братцы, это только
Первая ступень
В царство мысли, где сияет Вековечный день".

Но очень скоро передовые люди России увидели, что все эти мероприятия правительства не несут ни фактического освобождения для подавляющей массы людей, ни прогресса. И поэт-демократ Н. А. Некрасов уже

писал:

Правда, вместо цепей крепостных 
Люди придумали много иных.

И все же последовавший за реформой общественный подъем не прошел -бесследно. Он явился толчком для развития прогрессивных идей и научных знаний, 60-е годы стали периодом развития естествознания в России: имена Д. И. Менделеева, А. М. Бутлерова, И. И. Мечникова, И. М. Сеченова, К. А. Тимирязева, братьев В. и А. Ковалевских, Софьи Ковалевской создали славу русской науке.

В послереформенный период выдвинулся ряд крупных ученых и в области агрономии: А. В. Советов, А. Н. Энгельгардт, И. А. Стебут, П. А. Костычев, В. В. Докучаев, А. Н. Шишкин, А. А. Измаильский, Н. М. Сибирцев, В. Г. Бажаев, В. С. Богдан, Д. Н. Прянишников, В. Р. Вильямс. Они стали основателями подлинно научной отечественной агрономии.

Александр Васильевич Советов (1826-1901 гг.) вначале учился в духовном училище, а затем в духовной семинарии при Троице-Сергиевой лавре, но священнослужителем не стал. Питая большой интерес к естественным наукам, он поступил учиться в Горы-Горецкий земледельческий институт, а окончив его, остался работать преподавателем. Для ознакомления с состоянием сельского хозяйства А. В. Советов много путешествовал по стране, а в 1853 году был командирован в Германию, где около года занимался в Гогенгеймской сельскохозяйственной академии. За границей ученый изучил лучшие хозяйства Бельгии и Голландии, побывал в Дании, Австрии, Венгрии, Швейцарии, Италии и Англии. Возвратившись в 1855 году в Россию, Александр Васильевич возглавил кафедру сельскохозяйственной технологии в Горы-Горецком институте.

В 1859 году Советов защитил магистерскую диссертацию "О разведении кормовых трав на полях" и в том же году был избран профессором-заведующим кафедрой сельского хозяйства Петербургского университета.

В 1867 году А. В. Советов блестяще защитил диссертацию "О системах земледелия". При защите в числе оппонентов был знаменитый русский ученый Д. И. Менделеев, а в числе слушателей - студент, будущий ученый-революционер К. А. Тимирязев. За эту диссертацию русскому ученому, впервые в отечественной науке, была присвоена степень доктора.

Из многочисленных литературных трудов А. В. Советова именно эти две диссертации имеют наибольшее научное значение. В них были не только обобщены данные отечественной и зарубежной агрономической науки, но и дано исчерпывающее для того времени агротехническое руководство практикам.

Диссертация "О разведении кормовых трав на полях"- это и история полевого травосеяния, и конкретные рекомендации по возделыванию трав. Приводимые автором факты показывают, что русский народ внес много нового в полевое травосеяние. "Так, тимофеевку и костер безостый, - пишет Советов, - в России стали высевать много раньше, чем в Западной Европе". Русские же первыми начали сеять клевер в смеси с тимофеевкой. Ученый убедительно показал, что посевы многолетних трав на полях не только способствуют развитию животноводства, но и восстанавливают и повышают плодородие почвы. Положительное действие трав Советов видел в том, что они, проникая в почву глубже других полевых растений, используют недоступные для них питательные вещества и оставляют здесь много корневых остатков. При этом он приводит примеры, когда урожаи хлебов после трав были значительно выше, чем в трехпольном паровом севообороте. После клевера, писал ученый, обыкновенно высевают такие культуры, которые требуют удобрения навозом, но в этом случае их можно сеять и без навоза, объясняется это тем, что клевер накапливает в почве азот и улучшает ее физические свойства.

Уровень культуры земледелия и развития сельского хозяйства, по мнению Советова, следовало бы определять развитием полевого травосеяния, которое побуждает вести хозяйство на научной основе, при обязательном сочетании полеводства с животноводством.

В части практических советов по возделыванию трав на сено и на семена автор указывает на необходимость уборки клевера на сено в начале бутонизации, дает советы по приготовлению бурого сена и т. п. На влажных, тяжелых глинистых почвах А. В. Советов рекомендует сеять розовый клевер и указывает на ряд его положительных свойств: дольше, чем красный, не выпадает, менее чувствителен к холодам и "мокроте", (больше приносит семян, чем красный, хорошо поедается скотом, дает хороший взяток пчелам и т. д.

Приходится сожалеть, что эта культура сейчас почти забыта. Между тем розовый клевер мог бы хорошо произрастать в северных районах Нечерноземной зоны и особенно на орошаемых культурных пастбищах.

Работа Советова "О разведении кормовых трав на полях" положила начало систематическому изучению вопроса полевого травосеяния в России.

В диссертации "О системах земледелия" Советов впервые дал ясное и четкое представление об исторических сменах систем земледелия и о причинах этих смен, установил, что системы земледелия сменялись в такой исторической последовательности: а) залежная и переложная и соответствующая им подсечно-огневая; б) паровая; в) плодосменная.

Анализируя опыт внедрения в России плодосменных севооборотов, Советов предупреждает о недопустимости механического перенесения английского "классического" плодосмена. Для такой обширной страны, как Россия, считал ученый, невозможно принять какую-то единую форму плодосмена. По его мнению, схемы севооборотов должны разрабатываться конкретно для каждого хозяйства, с учетом местных условий. Не допускал шаблона Советов и в отношении агротехники возделывания отдельных культур.

Классический английский плодосмен исключал чистый пар. Советов же, учитывая условия России, считал чистый пар в отдельных случаях необходимым и поэтому находил правильным, что "в настоящее время плодосменную систему соединяют с формой, так называемого, многопольного хозяйства". Как это совпадает с современной системой севооборотов! Советов подробно разбирает причины, тормозящие переход от трехполья к плодосмену, и видит их в остатках крепостничества, в мизерных крестьянских наделах, в забитости крестьянства, обремененного высокими выкупными платежами.

А. В. Советов был не только крупным ученым, но и общественным деятелем, активным пропагандистом агрономических знаний. По его инициативе при Вольном Экономическом Обществе было создано сельскохозяйственное отделение, которое он возглавлял на протяжении 30 лет. Двадцать пять лет Советов редактировал "Труды" Общества, он перевел с иностранных языков на русский ряд классических работ, редактировал сельскохозяйственный отдел в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона, написал для него статьи: "Земледелие", "Пар", "Свекловица сахарная", "Лен", "Пшеницы", "Сельскохозяйственная наука" и ряд других. По предложению Александра Васильевича, Вольное Экономическое Общество приступило к изучению русского чернозема. Для этой работы Советов привлек молодого тогда В. В. Докучаева, проведшего очень важные исследования наших южных почв и сделавшего практические выводы и рекомендации по сохранению их плодородия.

А. В. Советов вел большую опытную работу в своем имении в Клинском уезде Московской губернии, превратив его в показательное. Своими выводами он делился с крестьянами, стараясь пробудить в них стремление к овладению культурой земледелия. Эта деятельность ученого не проходила бесследно.

Широка и интересна научная и общественная деятельность агронома-публициста, автора замечательного сочинения "Письма из деревни" - Александра Николаевича Энгельгардта (1832-1893 гг.). В 15 лет он поступил в Михайловское артиллерийское училище, преобразованное вскоре в академию. Окончив академию, Александр Николаевич преподавал химию. С тех пор он стал усиленно заниматься ее изучением, проявляя в то же время глубокий интерес к органической химии, а также к естествознанию. Им был опубликован ряд работ по химии.

В 1857 г. А. Н. Энгельгардт и химик Н. Н. Соколов организовали химическую лабораторию и с 1859 г. стали издавать "Химический журнал". Однако лаборатория и журнал вскоре были закрыты, а сам Александр Николаевич за участие в студенческих "беспорядках" был арестован и на полтора месяца посажен в тюрьму.

С 1866 года А. Н. Энгельгардт уже целиком занят изучением агрономической химии в созданной им химической лаборатории.

По поручению Департамента земледелия он участвует в обследовании залежей фосфоритов в Смоленской, Курской, Орловской, Воронежской и Тамбовской губерниях. Он производит первые анализы русских фосфоритов. Ученый читает публичные лекции, печатает статьи, переводит на русский язык книги иностранных агрохимиков, принимает активное участие в работе первого съезда русских естествоиспытателей, становится одним из учредителей Русского физико-химического общества. За ценные работы в области органической химии Ученый Совет Харьковского университета в 1870 году присудил ему ученую степень доктора химии.

Но в том же 1870 году неожиданно прекращается кипучая деятельность Энгельгардта в Петербурге. За участие в студенческих собраниях, на которых обсуждались политические вопросы, он был вторично арестован и посажен в Петропавловскую крепость.

После отбытия этого наказания ему запретили проживать в обеих столицах и столичных губерниях и "предложили" переселиться в другое место империи под надзор полиции.

Александр Николаевич уезжает в свое имение Батищево Дорогобужского уезда Смоленской губернии, где и живет безвыездно 22 года, до конца своей жизни. Здесь он целиком посвящает себя научным изысканиям в земледелии и практической организации своего хозяйства на новых началах.

Батищево встретило своего хозяина полуразвалившимися постройками, поросшими березняком полями, пресловутой трехполкой с мизерными урожаями ржи и овса. Энгельгардт проявил незаурядные способности агронома-практика и вскоре привел свое хозяйство в блестящее состояние.

За время пребывания в Батищеве им было опубликовано в газетах и журналах более 30 статей, в том числе двенадцать знаменитых "Писем из деревни".

Опыты Энгельгардта по организации хозяйства привлекали внимание крупных деятелей русской науки - Вернадского, Докучаева, Костычева и многих других, не раз посещавших Батищево.

Увлекшись народническим движением, Энгельгардт призывал интеллигентных людей из городов включаться в сельскохозяйственный труд, создавать "интеллигентные деревни" и работать артелью, показывая этим пример и пользу коллективного ведения сельского хозяйства. Многие откликнулись на его призыв. Часть из них - около 80 человек - с 1877 по 1884 год приезжали в Батищево и на практике обучались крестьянскому труду. Затем при активном содействии Энгельгардта стали создаваться колонии и артели из интеллигенции в Смоленской и некоторых других губерниях. Однако народнические мечтания Александра Николаевича об "интеллигентном" мужике оказались несостоятельными, и все созданные артели вскоре распались.

Несмотря на то, что Энгельгардт сумел привести Батищево в отличное состояние, он резко отрицательно относился к помещичьему хозяйству. В своей книге Энгельгардт писал: "Никакие технические улучшения не могут в настоящее время помочь нашему хозяйству. Будущее не принадлежит таким хозяйствам, как мое. Будущее принадлежит хозяйствам тех людей, которые будут сами обрабатывать свою землю и вести хозяйство не единично каждый сам по себе, но сообща".

"Письмам" Энгельгардта много внимания уделил В. И. Ленин в своей статье "От какого наследства мы отказываемся?", а в книге "Развитие капитализма в России" имеется даже специальная глава "История хозяйства Энгельгардта". Критикуя народнические идеи Энгельгардта, Ленин в основном весьма положительно отзывался о его нововведениях в хозяйстве и его просветительской деятельности.

Интересовался агрономическими работами Энгельгардта и К. Маркс; на полях принадлежавшей ему книги "Писем из деревни", его рукой сделаны пометки и замечания.

"Письма" последовательно печатались в "Отечественных записках" и в "Вестнике Европы" с 1872 по 1887 год и затем, еще при жизни автора, были выпущены двумя отдельными изданиями. В них мы находим много ценных практических агрономических советов, основанных на собственных опытах и глубоком изучении практики окружающих крестьянских хозяйств. Приходится только сожалеть, что большинство молодых агрономов нашего времени не знакомо с этой книгой, да и сама она является библиографической редкостью. О значении "Писем" в истории русской агрономической науки известный статистик Петровской сельскохозяйственной академии А. Ф. Фортунатов писал: "Когда наступит пора разработки русской сельскохозяйственной экономии... "Письма из деревни" сделаются предметом самого внимательного изучения".

Когда Энгельгардт приехал в Батищево, в его имении из 618 десятин земли обрабатывалось только 88, остальная же часть представляла собой пустоши и лесные заросли, в поле работали "обязанные" крестьяне на своих лошадях и орудиях. Для повышения доходности хозяйства Энгельгардт решил выращивать лен. Однако он заметил, что приличный урожай льна получается лишь на вновь разработанных перелогах. Поэтому для посева льна постепенно расчищали и пахали лесные заросли, а старопахотные земли засевали смесью клевера и тимофеевки, оставляя их на шесть лет. Так сложился 15-поль-ный севооборот при следующем чередовании: 1-е поле - лен, 2-е - пар, 3-е - рожь, 4-е - ярь, 5-е - пар, 6-е - рожь, 7-е - ярь, 8-е - пар, 9-е - рожь, 10-12-е - травы на укос, 13-15-е - травы на выпас.

С изменением полеводства изменилось и скотоводство - из "навозного" оно превратилось в молочное. Было организовано маслоделие и сыроварение. Распашка пустошей и пласта трав потребовала замены сохи плугом и деревянной бороны железной. Поэтому пришлось заводить более сильных лошадей, отказаться от отработочной системы и перейти на наемный труд.

Когда количество покосов и выгонов увеличилось, Энгельгардт перешел к более интенсивным севооборотам: 1-е поле - пар, 2-е - рожь, 3-е - ярь, 4-е - пар, 5-е - рожь, 6-8-е - травы, 9-е - лен, и затем, наконец: 1-е поле - пар, 2-е - рожь, 3-5-е - травы, 6-е - лен. Введение севооборота с травами позволило увеличить стадо животных, а следовательно, и выход навоза. В результате урожаи ржи с шести четвертей и пяти мер в 1872 году поднялись до 14 четвертей в 1877 году (четверть вмещала около восьми пудов зерна).

"Я очень увлекался гениальным учением Либиха, да и нельзя им не увлекаться", - писал Александр Николаевич. Однако на основании своих полевых опытов он пришел к таким научным выводам, которые исправляли неверные положения немецкого ученого. Либих считал, что истощение почвы - закон природы и что все растения, не исключая трав, унося в урожае питательные вещества, истощают почву и исправить это можно только внесением минеральных удобрений и недооценивал роль навоза. Энгельгардт же утверждал, что истощение почвы - не закон природы, а следствие неправильного ведения хозяйства, что посевы трав, особенно клевера, "есть главное средство для увеличения удобрительных материалов". Клевер, скормленный окоту, - рассуждал он, - дает навоз и через него возмещает фосфорную кислоту, проданную с зерном. Клевер оставляет в почве массу корней, которые сгнивая, разрыхляют почву и обогащают ее за счет подпочвы. Но тут же Энгельгардт предупреждает, что "выгоды от разведения клевера несомненны, но только тогда, когда почва хорошо удобрена и разработана; если же почва бедна и запущена, то многого и от клевера нельзя ожидать".

Возражая Либиху, Энгельгардт писал в своих "Письмах": "Химическая теория совершенно верна... но не менее верно и то, что к удобрениям искусственными туками можно прибегнуть только вовремя, при известном состоянии культуры.

...Еще важнее понять, что искусственные туки составляют только подсобное удобрение, что они не исключают Удобрения навозом, что они должны быть употребляемы вместе с навозом для усиления его действия, и если могут быть употребляемы без навоза, то только на почвах высокой культуры, содержащих много перегноя и азотистых веществ".

Энгельгардт считал, что залежь и травы сами накапливают азот, и если при распашке их вносится навоз, то из него действует не азот, а зольные вещества. Раз так, то при разработке пустошей и пласта трав фосфоритная мука может заменить навоз. Из этого ученый сделал вывод, что только травосеяние и на его основе применение искусственных туков могут поднять урожай.

Теперь каждый агроном знает, что азот в почве накапливают только бобовые травы и что азот навоза во всех случаях является действенным элементом питания растений. Поэтому приведенное выше рассуждение Энгельгардта не вполне правильно, однако бесспорен его окончательный вывод о высокой эффективности искусственных туков, в частности фосфоритной муки, в Нечерноземной зоне в сочетании с травосеянием и внесением навоза.

В конечном счете основными средствами повышения плодородия нечерноземной полосы Энгельгардт считал травосеяние, глубокую пахоту, увеличение навозного удобрения и, лишь как дополнительное средство, - применение искусственных удобрений.

Истинный патриот своей страны, Энгельгардт считал, что "выработанные естествознанием истины неизменны, космополитичны, составляют всеобщее достояние, но применение их к хозяйству есть дело чисто местное. Агрономия, как наука, чужда космополитизма. Ограничиваться одной западной агрономией нельзя. Мы должны создать свою, русскую агрономическую науку и создать ее могут только совместные усилия ученых и практиков".

Едко и остроумно высмеивал в своих "Письмах" Энгельгардт попытки неграмотной чиновной опеки в сельском хозяйстве. По его мнению, таким опекунам следовало бы землю пахать, "а если не будут пахать и пусть так живут, мы и платить будем, лишь бы они нам только не предписывали, не определяли, куда нам плевать, направо или налево".

После смерти Александра Николаевича в 1893 году имение Батищево было приобретено Департаментом земледелия, и на его базе организована опытная станция.

Существенный вклад в развитие русской агрономической науки и практики внес выдающийся химик, создатель периодической системы химических элементов Дмитрий Иванович Менделеев (1834-1907 гг.). Внимание великого ученого привлекали проблемы питания растений и повышения их урожайности, вопросы лесоразведения, мелиорации и животноводства. Д. И. Менделеев был и незаурядным агрономом-практиком. В своем небольшом имении Боблово около города Клина Московской губернии Дмитрий Иванович проводил глубокую и систематическую исследовательскую работу по земледелию. Так, ученый ввел многопольные севообороты с посевом трав, применил удобрения, усовершенствованные машины и орудия, увеличил поголовье скота. В результате запущенное до этого хозяйство за шесть-семь лет превратилось в образцовое, вдвое поднялась урожайность. На одном же из участков был создан такой высокий агрофон, что урожай ржи на нем в пересчете на гектар составлял свыше 60 центнеров, что тогда было фактом неслыханным. Боблово стало местом многочисленных экскурсий, а студенты Московской сельскохозяйственной академии проходили здесь практику.

По инициативе Менделеева и под его непосредственным руководством Вольное Экономическое Общество организовало постановку опытов по удобрениям и глубокой пахоте одновременно в Петербургской, Московской, Смоленской и Симбирской губерниях. Эти опыты ставились на помещичьих полях и, хотя из-за отсутствия средств проводились всего два года, имели большое значение; они дали для анализа и обобщений материалы из разных по географическому положению мест.

Результаты этих опытов и достижения в собственном хозяйстве позволили Дмитрию Ивановичу сделать следующие важные выводы: "Относительно влияния обработки почвы опыты показали... очевидную выгодность глубокой пашни посредством плуга и почвоуглубителя". Ученый приводит пример, когда в Симбирской губернии при обработке сохой и плугом без почвоуглубителя урожай составил 10 четвертей, а при обработке плугом с углубителем - 11 четвертей и 3 меры с десятины, то есть по современным мерам соответственно 15 и 17,7 центнера с гектара.

Менделеев установил также, что при внесении только одного навоза или только одних азотных удобрений урожай повышался в одинаковой мере, но наивысшим он был при совместном внесении навоза и минеральных удобрений. Это дало ему основание сделать вывод, что основным удобрением является навоз, а искусственные туки следует рассматривать лишь как подсобное удобрение, дополняющее навоз.

Критикуя Либиха за его запугивание будущих поколений истощением почвы и всеобщим голодом, Менделеев признавал, что конечно, "нельзя без того, чтобы земле не возвращать того, что от нее отняли, что если этого не делать, то почва с каждым урожаем будет становиться все менее плодородной". Но при этом он выдвигал и экономические соображения. Дмитрий Иванович писал: "Сельское хозяйство должно руководствоваться не только наукой, но и экономическими началами. Оно должно употреблять для удобрения только то, что действительно необходимо и выгодно, и в таком количестве, какое позволяет и требует непосредственная выгода".

С современной точки зрения, критика Менделеевым суждений Либиха об истощении почвы вполне правомерна, однако едва ли можно согласиться с тем, что в почву нужно вносить удобрение только постольку, поскольку "это требует непосредственная выгода", то есть с чисто коммерческим подходом, не заботясь о будущем. Правда, в другом месте Менделеев все же вспомнил о "потомках": "После того, как раздался громовой голос Либиха об истощении земли минеральными веществами, нашлись уже неистощимые их запасы. Судьба наших потомков обеспечена в этом отношении". Не признавая "естественного закона" убывающего плодородия почвы, Менделеев считал, что обычные в его время урожаи можно увеличить в два, три и даже четыре раза. Практика наших дней подтвердила эти предположения великого ученого. Заметим также, что если Либих видел в почве мертвое тело, из которого урожаями непрерывно уносятся питательные вещества, и ее плодородие неизбежно убывает, то Менделеев смотрел на почву как на жизнедеятельный организм, способный в естественных условиях повышать свое плодородие.

Что касается причин слабого развития земледелия в России, то Менделеев писал об этом: "Причину особого консерватизма, по моему мнению, должно искать в том, что предмет этот долгие века не подвергался научному исследованию, ...ему не обучали ни в каких высших учебных заведениях... на полеводство смотрели как на какое-то искусство или ремесло невысокого порядка, а научные начала в нем стали распространяться только благодаря сравнительно недавнему интересу химиков, подобных Деви, Соссюру, Либиху и Буссенго. Но сельскохозяйственное дело, очевидно, до крайности сложно, а потому для своей разработки требует близкого знакомства с условиями и явлениями, действующими в почве, в растениях и в самом хозяйстве, что может быть доступным только лицам, исключительно им занятым, но в то же время обладающим современным запасом разных специальных сведений..."

Большое значение Менделеев придавал степному лесоразведению и орошению. Стимулировать лесоразведение Менделеев предлагал довольно оригинальным способом: "Я думаю, что работа в этом направлении настолько важна для будущего России, что считаю ее однозначной с защитой государства, а потому полагаю, что было бы возможно принять особые сильные меры для этой цели и даже освобождать семьи, засадившие известное число деревьев в степях юга России, от обязательной военной повинности и давать им иные льготы как земские, так и общегосударственного свойства".

Менделеев предлагал строить ирригационные сооружения на Волге, Дону, Урале и Днепре, которые позволили бы оросить громадные площади плодороднейших земель, дававших тогда низкие урожаи из-за недостатка влаги.

Великий русский ученый неоднократно подчеркивал необходимость тесной связи сельского хозяйства и высокоразвитой промышленности. Он писал, что только живая связь этих основных отраслей народного хозяйства может обеспечить богатство страны, что промышленность и сельское хозяйство не антагонисты, "а истинные союзники и родные братья", что развитие отечественной промышленности освободит от необходимости завоза из-за границы сельскохозяйственных машин, орудий и искусственных удобрений.

Большой вклад в науку о земледелии внесли выдающиеся русские почвоведы - Павел Андреевич Костычев (1845-1895 гг.) и Василий Васильевич Докучаев (1846-1903 гг.).

Основные работы П. А. Костычева посвящены изучению биологических основ почвообразования и способов повышения плодородия почв. Он является автором первого в России учебника "Почвоведение" (1887 г.) и ряда учебных и научно-популярных работ по почвоведению и земледелию. Костычев обоснованно показал, что почвообразование - это биологический процесс, связанный с развитием растительности. Он установил, что источником черноземов являются органические вещества корней степных растений. Разлагаясь под действием микроорганизмов, корневые остатки при малом доступе воздуха почти полностью превращаются в перегной. В лесу же растительные остатки накапливаются главным образом в виде опавших листьев, хвои и веток на поверхности почвы и в условиях достаточной влажности и доступа воздуха доходят до полной минерализации. Поэтому под хвойными и хвойно-широколиственными лесами образуются бедные перегноем подзолистые почвы. Научное объяснение, данное Костычевым почвообразовательному процессу, является сейчас общепринятым.

Монография В. В. Докучаева "Русский чернозем", написанная им в 1883 году в качестве докторской диссертации, принесла ученому мировую известность. Ее признали основой генетического почвоведения. Докучаев впервые установил глубоко научное понятие о почве как особом естественно-историческом теле, которое создается при взаимодействии факторов почвообразования: материнской породы, климата, растительности и животных, рельефа, геологического возраста и хозяйственной деятельности человека. Его учение о почвах имело мировое значение, и благодаря ему русские народные названия почв - чернозем, подзол, солонец и другие официально приняты во всем мире как научные термины.

Большую часть своей деятельности Докучаев посвятил вопросам изучения и сохранения русского чернозема - "благодатной почвы, которая составляет коренное, ни с чем не сравнимое богатство России".

Докучаев, однако, не ограничивался изучением теоретических вопросов почвоведения, а увязывал их с практическим земледелием. Так, на основе детального изучения почв нашего юга, в своем другом капитальном труде "Наши степи прежде и теперь", вышедшем в 1892 году, он для борьбы с засухой, с ветровой и водной эрозией, для сохранения и поддержания мелкокомковатой структуры почвы предлагал осуществить целый комплекс агрономических и мелиоративных мероприятий. Докучаев рекомендовал в широких размерах закладывать лесные полезащитные полосы, строить водоемы для накопления талых вод, осуществлять снегозадержание, внедрять передовые способы культурной обработки почвы и т. д. Некоторые из этих мероприятий выполнялись при непосредственном участии ученого. Многие его рекомендации стали успешно осуществляться в советское время.

Докучаев был чужд модному в то время стремлению подражать всему заграничному. Как истинный патриот, ученый писал: "Пора, наконец, нашим агрономам и их руководителям-профессорам оставить нередко почти рабское следование немецким указкам и учебникам... безусловно необходимо выработать свои сельскохозяйственные нормы; следует иметь анализы своих вод, своих земель..." Неоценимую помощь ученым в этом, считал он, может оказать многовековой земледельческий опыт народа.

Большая творческая дружба связывала Докучаева с его современником, выдающимся агрономом Александром Алексеевичем Измаильским (1851-1914 гг.).

Измаильский был управляющим частным имением в Полтавской губернии. Как и Докучаев, он глубоко изучил условия земледелия южных степных районов России. В результате своих наблюдений Измаильский опубликовал в 1893 году небольшую, но очень ценную книгу "Как высохла наша степь", получившую высокую оценку. Докучаева. Выводы о причинах оскудения черноземных почв и предложения по подъему их плодородия во многом согласуются с высказываниями Докучаева, который и сам говорил, что много почерпнул из опытов и наблюдений этого полтавского агронома.

В развитии сельскохозяйственного образования в стране и разработке ряда вопросов агротехники видная роль принадлежит Ивану Александровичу Стебуту (1833-1923 гг.) - профессору, первому заведующему кафедрой земледелия, а впоследствии - растениеводства Московской сельскохозяйственной академии. Это был крупный общественный деятель, выдающийся педагог, воспитавший много русских агрономов.

Стебутом написан первый русский учебник по курсу растениеводства "Основы полевой культуры и меры к ее улучшению в России" (1873 г.). Он является также соавтором большого трехтомного труда "Настольная книга для русских сельских хозяев" (1879 г.). Обе эти книги служили учебниками и практическим руководством не одному поколению русских агрономов.

Стебут отмечал, что урожаи даже на самых плодородных землях Юго-Западной России (в среднем 35-36 пудов пшеницы, 20 пудов семян льна, 35 пудов сена с десятины) крайне низки. Причину столь низких урожаев он видел в рутинном трехполье, в сохранявшейся еще на юге переложной системе земледелия, в бессменной культуре зерновых, в низкой технической оснащенности сельского хозяйства. Для повышения урожайности хлебов в нечерноземной полосе он считал обязательным возделывание на полях севооборота красного клевера, тимофеевки и вики; замену сохи плугом и деревянной бороны железной; углубление пахоты; очистку поля от сорных трав. Стебут предложил поднимать пар осенью, полностью или частично занимать его виковой смесью, вводить в севообороты картофель и лен. Большое значение придавал он известкованию почв. В своем имении в Тульской губернии Стебут ввел следующий четырехпольный севооборот: 1-е поле - черный пар, частично занятый вико-овсяной смесью, 2-е - рожь, 3-е - картофель, свекла, гречиха, бобы или кукуруза, 4-е - овес. Такой севооборот он рекомендовал вводить и другим хозяйствам этой зоны. Хозяйствам, имевшим сахарные и винокуренные заводы, ученый предложил пятипольный севооборот с двумя полями сахарной свеклы или картофеля.

Земледельцам степной полосы юга и юго-востока России Стебут советовал создавать, "где только возможно, пруды и водоемы, лесные опушки и живые изгороди"; применять черный пар и глубокую осеннюю вспашку, а летом - мелкое рыхление без оборота пласта. Он считал необходимым вводить в культуру такие дикие в то время травы, как костер безостый, донник, степной эспарцет, степную тимофеевку, приспособившиеся к засушливому климату.

Много труда в разработку агрономических мероприятий в Поволжье вложил растениевод-опытник Василий Семенович Богдан (1865-1939 гг.). С 1892 года он вел большую научную работу на организованной им в Самарской губернии Валуйской (Костычевской) опытной станции. Под угрозой увольнения за "политическую неблагонадежность" Богдан вынужден был переехать в Оренбургскую губернию, где в течение 14 лет работал старшим агрономом Тургайско-Уральского переселенческого района. В 1910 году Богдан организовал Краснокутскую опытную станцию. Ботаническое исследование целинных и залежных земель степей позволило Богдану сделать важные выводы о значении травосеяния в повышении плодородия почв засушливых степных районов. Он ввел в культуру дикорастущий многолетний злак - житняк, получивший со временем широкое распространение в засушливых районах России и перекочевавший потом в Канаду и США.

Добрую память о себе оставили агрономы Владимир Гаврилович Бажаев (1865-1916 гг.) и Алексей Арсеньевич Зубрилин (1866-1940 гг.). Их деятельность знаменательна тем, что проходила она не в кабинетах или лабораториях и не в помещичьих имениях, а непосредственно в народе, в массе земледельцев. Их усилия главным образом были направлены на подъем крестьянского хозяйства, на внедрение агротехнической культуры в деревнях. В. Г. Бажаев долгое время работал земским агрономом в Московской губернии, где активно пропагандировал среди крестьян травосеяние. По его рекомендациям во многих крестьянских хозяйствах стали вводить севообороты с травами. Такая деятельность Бажаева получила высокую оценку К. А. Тимирязева, который отмечал его заслуги в деле перехода крестьян от трехполья к улучшенным севооборотам с травами. В 1900 году Бажаев выпустил книгу "Крестьянское травопольное хозяйство в нечерноземной полосе Европейской России". С 1903 года он стал профессором Киевского политехнического института.

А. А. Зубрилин также работал земским агрономом в Московской губернии. Благодаря его энергичной деятельности в ряде сел Волоколамского уезда было ликвидировано трехполье и введен следующий восьмипольный севооборот: 1-е поле - пар, 2-е - рожь, 3-4-е - травы, 5-е - лен, 6-е - пар, 7-е - рожь, 8-е - яровые. В историю агрономии этот севооборот вошел под названием "Волоколамский".

С введением этого севооборота крестьяне Волоколамского уезда стали обрабатывать землю плугами и боронами с железными зубьями. Благодаря сеяным травам увеличилось количество крупного скота с 33689 голов в 1877 году до 42925 голов в 1900 году. Стало больше и навоза для удобрения парового клина. Урожай ржи за эти годы в уезде поднялся в 2,5 раза - с 24 до 60 пудов с десятины (такой урожай считался тогда хорошим, а ведь это меньше 10 центнеров с гектара). Но даже таких невысоких урожаев не могла достигнуть основная масса крестьянских хозяев России. По примеру крестьян Волоколамского уезда полевое травосеяние стали вводить некоторые крестьянские общины Кашинского и Зубцовского уездов Тверской губернии, Петербургского уезда Петербургской губернии.

По введению многопольных севооборотов с травами в крестьянских хозяйствах Волоколамский уезд являлся самым передовым в стране. Но и в нем такие севообороты в 1898 году были введены только в 137 селениях, которым принадлежало 43,3% всех земель уезда. Еще в 85 селениях (30% земель) велось "неправильное травосеяние", то есть на пустошах, на лугах или на самых отдаленных участках каждого из трех полей. Своего рода итогом деятельности А. А. Зубрилина в Волоколамском уезде стала его книга "Травосеяние на крестьянских землях", которая выдержала 18 изданий.

По инициативе передовых агрономических деятелей в России стали создаваться опытные станции и поля. Первая сельскохозяйственная опытная станция Пыла организована в 1864 году при Рижском политехническом институте. Затем в 1867 году начало работать опытное поле при Петровской академии. Вначале обе эти станции имели в основном учебные цели. Интерес к опытной работе поднялся в 80-е годы. За период 1881-1900 годов по инициативе и на средства Вольного Экономического Общества и губернских Обществ сельского хозяйства было создано много опытных полей в помещичьих хозяйствах почти всех губерний. В их организации активное участие приняли крупные ученые и видные деятели сельского хозяйства - П. А. Костычев, В. В. Докучаев, А. Б. Зайкевич, А. А. Измаильский, И. А. Стебут, А. Н. Энгельгардт, И. Н. Шатилов. На опытных полях главным образом занимались изучением агротехники и удобрения полевых культур. Однако на большинстве из них через два-три года всякая деятельность прекращалась из-за недостатка средств. Но некоторые из них сохранились и до наших дней.

Существенный сдвиг в организации опытного дела наметился лишь в начале XX века. В 1901 году министерством земледелия была создана постоянная комиссия по опытному делу и разработано положение о казенных, земских и частных сельскохозяйственных опытных учреждениях. Это упорядочило работу опытных полей и станций, создало некоторую плановость в их деятельности. Правительство стало выделять земствам и обществам средства на организацию опытного дела. Были созданы первые четыре государственные опытные станции: Запольская - в Петербургской губернии, Костычевская - в Самарской, Энгельгардтовская - в Смоленской и Шатиловская - в Орловской губерниях.

В 1903 году талантливый ученый Дионисий Леопольдович Рудзинский (1866-1954 гг.) организовал в Петровской сельскохозяйственной академии первую в России селекционную станцию. Под его руководством на станции был выведен ряд ценных селекционных отечественных сортов пшеницы, овса, картофеля, гороха, льна.

К 1913 году в стране было уже 214 опытных станций, небольших опытных полей и опорных пунктов по различным вопросам сельского хозяйства. Вскоре началось строительство крупных опытных станций - Московской, Саратовской, Днепропетровской, Харьковской и Киевской. И все же опытных учреждений было явно недостаточно, причем за пределами Европейской части России их вообще почти не было.

О том, что представляли собой эти опытные учреждения, можно судить хотя бы по количеству сотрудников. По отчету министерства сельского хозяйства в 1912 году на одно опытное учреждение в среднем приходилось всего 2,1 сотрудника с высшим образованием. И такое положение рассматривалось как большое достижение, поскольку за 15 лет до этого их было вдвое меньше.

Несмотря на трудности, о которых шла речь, опытным станциям все же удалось осуществить немало важных агротехнических новшеств, способствовавших повышению плодородия почв, подъему урожайности. Было окончательно доказано положительное действие фосфоритной муки на подзолистых почвах, разработан прием внесения суперфосфата в рядки при посеве свеклы. Для этого была сконструирована комбинированная сеялка.

Благодаря опытным станциям был исследован вопрос использования растениями соединений азота, фосфора, калия, магния, железа, серы, поступающих из почвы через корни в виде водных растворов. Результаты этих исследований способствовали возникновению в нашей стране химико-биологической науки, основоположником которой считается Дмитрий Николаевич Прянишников. Станции занимались химическим и физическим анализом различных почв, выявляли эффективность глубокого рыхления почвы под свеклу.

Для засушливой зоны станции создали систему обработки черных и ранних паров. Ее основным звеном являлась летняя мелкая обработка почвы специально изготовленным для этого ножевым культиватором без выворачивания на поверхность нижних слоев. Разработаны приемы возделывания люцерны, определены сроки и нормы высева, лучшие предшественники и т. п. Для снегозадержания рекомендовались пары с кулисами из кукурузы. Для южных районов были признаны целесообразными севообороты с посевом кукурузы, сорго, подсолнечника, суданской травы, бахчевых культур и люцерны.

А как обстояло дело с подготовкой специалистов для сельского хозяйства?

До реформы 1861 года в России было только одно высшее сельскохозяйственное учебное заведение - Горы-Горецкий институт. В 1865 году под Москвой была открыта Петровская земледельческая и лесная академия. Вначале в академию принимали без экзаменов всех желающих, причем независимо от уровня образования. Слушатели могли пройти весь курс обучения, или прослушать только те лекции, которые их интересовали. Плата за год обучения составляла 25 рублей, а за каждую отдельную лекцию - 15 копеек. При таком порядке за период с 1865 по 1872 год прослушало лекции свыше 1000 человек, и окончило полный курс - менее 40. С 1872 года в академию стали принимать только окончивших средние учебные заведения с обязательным прохождением всего четырехлетнего курса и со сдачей переходных экзаменов. В 1892 году в связи с революционными выступлениями студентов академию закрыли. Но в 1894 году она была вновь открыта, но стала называться Московским сельскохозяйственным институтом.

До Октябрьской революции из стен академии вышло около 3000 агрономов, лесоводов, инженеров-мелиораторов и рыбоводов. В это время Московская сельскохозяйственная академия стала главным центром сельскохозяйственного образования. В ней преподавали такие крупные ученые, как И. А. Стебут, К. А. Тимирязев, П. А. Ильенков, Г. Г. Густавсон, А. Ф. Фортунатов и др. Здесь же начали свою научную и педагогическую деятельность В. Р. Вильямс, Д. Н. Прянишников, Д. Л. Рудзинский, В. П. Горячкин, И. А. Каблуков. К 1913 году в стране уже было восемь высших сельскохозяйственных учебных заведений с общим числом учащихся около четырех тысяч человек. Кроме того, при университетах и политехнических институтах было 9 агрономических факультетов. За период с конца XIX и до Октябрьской революции в сельскохозяйственных учебных заведениях царской России было подготовлено 23 тысячи специалистов с высшим и 42 тысячи - со средним образованием. Но для такой огромной страны, как Россия, где было 20 миллионов крестьянских и около 30 тысяч помещичьих хозяйств, такое число специалистов было каплей в море. Да и многие, получив образование, не находили применения своим знаниям и работали не по специальности. Не только крестьяне, но и помещики оставались агрономически безграмотными. Интересно, что это отметил даже Либих. В письме к профессору химии Петровской сельскохозяйственной академии П. А. Ильенкову он писал: "Русское земледельческое дворянство должно же понять, что ему необходимо запастись сельскохозяйственными знаниями, если они не хотят идти навстречу верной гибели".

В нашей стране всегда было немало талантливых изобретателей. Их творческая мысль активно проявлялась и в области сельскохозяйственной техники. Делались попытки создать новые машины, которые облегчали бы труд земледельца и поднимали его производительность. К сожалению, эти поиски пытливой конструкторской мысли часто не находили должного понимания и поддержки.

Мало кто знает, что родиной комбайна, без которого теперь немыслимо сельское хозяйство, является Россия. Первую в мире комбинированную зерноуборочную машину сконструировал и построил в 1868 году русский изобретатель Андрей Романович Власенко - управитель имения помещика Новосильцева в Бежецком уезде Тверской губернии.

Жнея-молотилка, как назвал свою машину Власенко, была сделана в основном из деревянных частей и состояла из режущего аппарата, молотилки и ларя, в который ссыпалось зерно и мякина. В движение она приводилась обычно тремя лошадьми и обслуживалась двумя рабочими, а при полеглом и густом хлебе впрягали четырех лошадей. Убирала жнея-молотилка четыре десятины в день, то есть в 20 раз больше, чем жнея серпом.

Первый американский комбайн

Крупные агрономические деятели того времени - П. А. Костычев, А. П. Людоговский, В. В. Черняев, а также редакция "Земледельческой газеты" высоко оценили изобретение Власенко. Постановлением общего собрания членов Вольного Экономического Общества Власенко "за его высокополезную деятельность" был награжден золотой медалью. Однако в условиях тогдашней России машина Власенко не нашла распространения. Подобная ей машина, названная уже комбайном, была изготовлена и испытана в США лишь в 1879 году (рис. 13). Впрягалось в этот комбайн 24 мула, и обслуживался он семью рабочими. За 10 часов американский комбайн убирал те же четыре десятины зерновых хлебов, что и комбайн Власенко.

В России же первыми в мире появились и предки современных гусеничных и дизельных колесных тракторов. Расскажем о некоторых из них.

В начале XIX века русский изобретатель В. П. Гурьев предложил создать "сухопутный пароход" с паровым двигателем. В 1836 году он опубликовал свой труд "Об учреждении торцовых дорог и сухопутных пароходах в России", в котором писал: "Есть даже надежда, что само земледелие скоро будет иметь главным орудием сухопутные пароходы. Одна машина в двадцать лошадей силы может действовать двадцатью плугами вдруг и проходить по десять верст в час, имея только двух или трех работников для управления, следовательно, может поднять в один день 50 десятин крепкой почвы и заменить 300 лошадей и 300 человек работников. Если крымские степи будут когда-нибудь пахаться паровыми машинами, сама собой учредится и уборка хлеба машинами. Весьма вероятно, что, наконец, голод навсегда истребится в России от быстрого земледельческого труда".

В 1837 г. изобретатель Д. А. Загряжский создал "Экипаж с подвижными колеями", то есть на гусеничном ходу, и получил на него патент. Однако ни царское правительство, ни русские промышленники не оценили изобретения Загряжского. Сам же он не имел средств для реализации изобретения, и патент был аннулирован.

В 1879 году простому бурлаку, а впоследствии машинисту буксирного парохода Ф. А. Блинову, была выдана "привилигия (патент) на устройство вагона с "бесконечными рельсами" - гусеничным устройством ходовой части.

30 декабря 1880 г. вагон Блинова демонстрировался в г. Вольске. На платформу было погружено две тысячи кирпичей и посажено более тридцати человек, и весь этот груз в 550 пудов легко и быстро везли по улицам города пара обычных рабочих лошадей, вызвав всеобщее одобрение. После этого Блинов задумал сделать самоходную тележку с паровым двигателем. Для этого он снял в аренду небольшую механическую мастерскую в городе Балаково и стал работать над гусеничным самоходом. В 1888 году эта "чудо-машина" была готова и с триумфом прошла по улицам Балакова. Так на русской земле был рожден первый в мире гусеничный трактор.

В гусеничном экипаже Загряжского еще не было поворотного устройства; Блинов же поставил на тележку два паровых двигателя, которые сообщали движение отдельно каждой гусенице. Меняя режим работы этих двигателей, можно было поворачивать машину. Трактор Блинова успешно демонстрировался на Всероссийской промышленной выставке в 1889 году в Саратове и на Нижегородской выставке в 1896 году. Однако в который уже раз блестящая идея русского изобретателя не получила никакой официальной поддержки. Более того, изобретение Блинова называли диковинной затеей, не имеющей никакого практического значения. Это изобретение попытался было купить немецкий фабрикант Гильденбрант, но Блинов, узнав, что на тракторе будет стоять не русская, а немецкая марка, отказался от этого предложения.

Первый гусеничный трактор конструкции Ф. Блинова

Талантливый ученик Блинова, работавший с ним в мастерской в городе Балакове, Я. В. Мамин в 1893-1905 годах построил "самоходную тележку" с двигателем внутреннего сгорания - прообраз современного трактора. В период 1899-1908 годов им был построен двигатель с бескомпрессорным (насосным) распылением топлива и с воспламенением топлива от сжатия. Усовершенствование двигателя позволило Мамину в 1911 году построить и испытать первый русский дизельный трактор, а затем на приобретенном им в Балакове небольшом заводе наладить серийный выпуск тракторов. Однако начавшаяся в 1914 году война остановила выпуск тракторов, Мамину удалось выпустить немногим более 100 машин.

В творческих поисках энтузиастов-изобретателей наука о сельскохозяйственных машинах очень слабо проявляла свою направляющую роль. Ее деятельность сводилась к описательному машиноведению. И все же теоретические основы земледельческой механики сложились в нашей стране. Большая заслуга в этом принадлежит выдающемуся ученому Василию Прохоровичу Горячкину (1868-1935 гг.). Он стал первым в мире теоретиком в конструировании машин для земледелия. Его работы увязывались с агротехническими требованиями. Благодаря ему конструирование сельскохозяйственных машин получило строго научное обоснование, и это придало работе конструкторов, их поискам определенную целенаправленность.

Колесный трактор 'Посредник' конструкции Я. В. Мамина

Вклад, вносимый передовыми учеными и агрономами в развитие земледелия, усилия прогрессивных деятелей способствовали некоторому подъему сельского хозяйства страны. Сказывались здесь и объективные экономические условия, складывающиеся в связи с развитием капитализма. Возрастал спрос на продукты сельского хозяйства. Шло расширение посевных площадей за счет освоения новых земель на юге, юго-востоке и востоке России. Эти районы становились основными производителями товарного хлеба. Они в значительной степени влияли на увеличение валового сбора зерна по стране. Однако общий уровень сельского хозяйства тогдашней России оставался низким. По данным департамента окладных сборов, в пореформенный период средний урожай зерновых культур по 50 губерниям европейской части России составлял (в пудах с десятины):

Из приведенных данных видно, что за полвека, прошедшего после отмены крепостного права, урожайность в России повысилась в среднем на 50%. В западных странах Европы за это время она увеличилась в 2-4 раза. Не будет лишним сравнить урожаи основных культур России и некоторых зарубежных стран в среднем за 1911-1915 годы (в пудах с десятины):

Развитие капитализма способствовало интенсификации сельского хозяйства. Повышение спроса на сельскохозяйственное сырье привело к увеличению посевов льна, сахарной свеклы, подсолнечника, хлопка, конопли, картофеля и других технических культур. Увеличивался спрос на продукты животноводства, а это требовало посева трав. А в хозяйствах полеводство велось по прежней стародавней парозерновой трехпольной системе.

Многопольные паропропашные и травопольные севообороты вводились главным образом в поместьях сахарозаводчиков в южных районах страны и у отдельных помещиков, которые, стараясь повысить доходность своих хозяйств, заводили винокуренное, маслодельное, льнообрабатывающее и другие производства. Многие же помещики считали более выгодным сдавать свои земли в аренду крестьянам, чем вести собственное культурное хозяйство.

В крестьянских же хозяйствах трехполка оставалась господствующей почти повсеместно. Если же отдельные крестьяне и вводили посевы технических культур и трав, то старались вклинить их в существующее трехполье или высевали на отдельных арендуемых или покупных землях и на приусадебных участках, обычно бессменно. Даже в 1913 году только на 10% всех помещичьих и крестьянских земель применялись более совершенные севообороты. На 90% земли оставалась давно изжившая себя трехполка. Кое-где сохранялись даже залежная, переложная и подсечная системы земледелия. Следует сказать и о том, что переход к более интенсивным культурным севооборотам затрудняло и само общинное землепользование. Для этого нужно было решение всей общины. Достигнуть же общего согласия было трудно и не столько из-за косности, сколько из-за того, что переход к новым севооборотам требовал больших средств, которыми основная масса крестьян не располагала. Так что зародившиеся благие намерения осуществить было невозможно.

Машинный труд в сельском хозяйстве России внедрялся очень слабо. По переписи 1910 года в 20 млн. крестьянских и 28 тысячах помещичьих и других крупных хозяйств насчитывалось 7,8 млн. сох и косуль, 2,2 млн. деревянных и 4,2 млн. железных конных плугов, 17,7 млн. деревянных борон. Очень немного было конных сеялок, жаток-самосбросок, лобогреек, молотилок, веялок, которые приобретали в основном помещичьи хозяйства. Машинами больше были насыщены южные губернии и значительно меньше - северные. В среднем на одну десятину посева крестьянских хозяйств в 1910 году приходилось всего на 6 рублей сельскохозяйственных машин и орудий, но и эти машины были главным образом у кулаков и частично в коллективном пользовании крестьянских машинных товариществ. Около 34% крестьянских хозяйств вообще не имели никакого сельскохозяйственного инвентаря.

В 1916 году на долю живой тягловой силы (лошади, волы, ослы) приходилось 99,2% всех энергетических ресурсов сельского хозяйства и лишь 0,8% - на механические двигатели (преимущественно стационарные локомобили в помещичьих хозяйствах), 30% крестьянских хозяйств не имели даже лошадей. При посеве почти повсеместно применялся разбросной способ, убирали хлеба серпами или косами-крюками, молотили цепами. Машин для очистки семян почти не было, и очищали их "на ветру", подбрасывая лопатами зерна, или, в лучшем случае, на примитивной ручной веялке.

Сильно отставала Россия от других стран и по развитию животноводства. В 1910 году на каждые 100 десятин сельскохозяйственных угодий приходилось скота:

Естественно, что меньшим был в России и выход навоза в расчете на единицу площади, да и навозу не везде придавали должное значение. Существовало, например, мнение, что черноземные почвы не нуждаются в таком удобрении. А во многих южных районах страны навоз использовали на топливо или просто выбрасывали в овраги. Подобные картины можно было наблюдать на Северном Кавказе даже в первые годы после Октябрьской революции.

При трехполье в нечерноземной полосе навоз следовало бы вносить в каждое паровое поле, то есть через два года на третий, но из-за нехватки его во многих крестьянских хозяйствах, особенно безлошадных или бескоровных, навоз вносили один раз в шесть, а то и в девять лет.

В 1868 году в г. Ковно стал работать первый в России завод по приготовлению минеральных удобрений - суперфосфата. В 80-е годы начали использовать томас-шлак - побочный продукт, получаемый при выплавке стали из чугуна и содержащий фосфор. Азотные и калийные удобрения в России не производились. Эти удобрения, а также большая часть фосфорных завозились из-за границы. "Гласом вопиющих в пустыне" оставались призывы Д. И. Менделеева, А. Н. Энгельгардта, К. А. Тимирязева, Д. Н. Прянишникова, Я. В. Самойлова и других ученых, доказывавших, что без минеральных удобрений сельское хозяйство России развиваться не сможет. Даже в 1913 году в стране использовалось всего 188 тысяч тонн минеральных удобрений, из них азотных - 15 тысяч тонн, фосфорных - 136, фосфорной муки - 8 и калийных - 29 тысяч тонн. Насколько ничтожным было это количество удобрений, можно судить хотя бы по тому, что в среднем на гектар посевной площади приходилось всего 1,8 кг минеральных туков. Для сравнения скажем, что в том же 1913 году в Германии на гектар пашни было внесено 130 килограммов минеральных удобрений.

Столь отсталый уровень земледелия в стране объяснялся социально-политическими условиями и прежде всего кабальным положением крестьянства, над которым продолжали тяготеть остатки крепостничества. Реформа 1861 года создала лишь новые формы эксплуатации крестьян. Они жили под постоянным тяжелым экономическим гнетом. Выкупные платежи за землю и налоги поглощали почти все доходы и не оставляли средств на приобретение более совершенных сельскохозяйственных машин (соху и деревянную борону крестьянин делал сам, а плуг и железную борону надо было покупать), удобрений, семян, породистого скота и т. п.

Крестьянские наделы были небольшими, и крестьянам приходилось арендовать землю. Это ложилось тяжким бременем на их бюджет. В конце XIX века арендуемая крестьянами земля составляла в среднем около 20% по отношению к их надельным землям, а в ряде районов страны процент арендуемой земли был еще выше.

Землю в аренду помещики сдавали за деньги, за отработки или за часть урожая, полученного с арендуемого участка. Денег у крестьян, как правило, не было, и такой способ оплаты не нашел широкого распространения. Отработка заключалась в том, что арендатор-крестьянин по договоренности с помещиком должен был работать на помещичьей земле с лошадью или без нее - на пахоте, посеве, покосах, жатве и т. п. Наибольшее распространение получила оплата за аренду частью урожая, обычно "исполу", то есть за половину урожая. Помещику это было особенно выгодно, так как он получал эту часть, по существу, ни за что (во многих случаях за "отрезки" прежних крестьянских наделов), а крестьяне вынуждены были идти на это, не имея иного выхода из-за малоземелья.

Арендная плата в среднем по 27 губерниям европейской России отнимала 34% валового дохода и 81,8% чистого дохода крестьянского хозяйства от земледелия. А во многих местах даже превышала чистый доход.

В этих условиях усиливалось расслоение деревни. Нередко, пользуясь безвыходным положением маломощных и бедных крестьян, кулаки арендовали их наделы, а самих крестьян вместе с семьями использовали как батраков и т. п.

Кулаки давали для работы безлошадным односельчанам лошадей, некоторые сельскохозяйственные машины, телеги, сани, взимая за это большую плату деньгами, а в большинстве - натурой или отработками на своих землях. Таким образом, к помещичьей кабале бедняцкого и середняцкого крестьянства добавлялась подчас более жестокая кабала со стороны кулаков - самого многочисленного слоя эксплуататоров.

Поскольку арендуемая земля находилась во временном пользовании, то арендатор не был заинтересован в поднятии ее плодородия, не вносил удобрений, не старался хорошо ее обработать, а использовал ее так, чтобы получить урожай лишь в текущем году.

Не многим лучше было и отношение к надельным землям, обрабатываемым самими крестьянами. Дело в том, что землепользование, как правило, было общинным, то есть землей владела сельская община, вся деревня. Размер надела на семью устанавливался по числу членов семьи мужского пола. В зависимости от изменений в крестьянских семьях числа мужских "душ" происходили частые переделы земли. При этом участки земли в отдельных земельных массивах наделялись на каждое хозяйство по жребию, и крестьянин не знал, где будет его участок при очередном переделе. Много лет спустя, учтя это, правительство издало указ, по которому переделы могли производиться не чаще, чем через 12 лет, но это не устраняло сами переделы. Поэтому каждый крестьянин в ожидании передела не особенно заботился об улучшении своего надела сверх среднего уровня агротехники, сложившегося в селе или в деревне в целом.

Из-за неравного плодородия почвы или степени отдаленности от селения разных массивов крестьянских земель участки для отдельных хозяйств выделялись в каждом из таких массивов. Количество отдельных участков в каждом селении достигало нередко нескольких десятков. Поэтому на каждый крестьянский двор приходилось и соответствующее число полос земли, умноженное при трехполье на три. Так, например, в Буйском уезде Костромской губернии в среднем на крестьянский двор приходилось 60 полос, а в селе Крудица той же губернии - 311 полос шириной в 1-1,5 метра. Полосы же шириной в 2-3 метра в нечерноземной полосе были обычными. Конечно, на таких полосках трудно было проводить нормальную обработку даже сохой, не говоря уже про плуг. Для отделения одной полосы от другой оставлялись нераспахиваемые межи шириной в 15-20 см, под которыми пропадало для использования до 10 и более процентов земли, а сами межи являлись постоянным рассадником сорняков и вредителей. Вольное или невольное нарушение меж приводило даже к кровопролитным ссорам соседей.

Усовершенствованию сельского хозяйства бесспорно мешал и крайне низкий общий культурный уровень сельских жителей. По данным первой всеобщей переписи населения в 1897 году, в 50 губерниях европейской части России процент неграмотных в общей массе сельского населения, включая и помещиков, в возрасте от 20 до 50 лет составлял свыше 76%. Да и грамотность на селе, как правило, ограничивалась 2-3 классами церковноприходской школы.

Тормозило развитие сельского хозяйства и усиленно внедряемое в народе религиозное мировоззрение. Религиозные догмы находились в прямом противоречии с научным познанием окружающего мира. Под его влиянием сложились сотни пословиц, смысл которых обрекал людей на покорность судьбе и безволие: "Все в мире творится не нашим умом, а божьим судом", "Чего бог не даст, того никто не возьмет", "Сколько ни мудри, а воли божьей не перемудришь" и т. д. Вместо заботы о внедрении лучших приемов в земледелие попы устраивали молебны в церквах и крестные ходы с иконами в поле с молениями о "ниспослании" дождя, о предотвращении стихийных бедствий, о спасении посевов от вредителей и болезней и т. п.

До конца XIX столетия крестьянство практически не получало никакой агрономической помощи ни со стороны правительства, ни со стороны местных общественных учреждений.

По земской реформе 1864 года, вырванной у самодержавного правительства волной возбуждения и революционного натиска, были созданы выборные губернские и уездные земские собрания и управы (так называемое земство) как органы местного самоуправления. Однако система выборов была построена так, что в собраниях и управах преобладали помещики, а председателями их были губернские и уездные предводители дворянства.

Естественно, что такое "самоуправление" служило исключительно интересам помещиков и почти не заботилось о подъеме крестьянских хозяйств. Некоторую помощь крестьянам, как мы уже отмечали, оказывали передовые агрономические деятели России и ряд губернских обществ сельского хозяйства, в частности Московское. Однако подавляющее большинство обществ не уделяло крестьянским хозяйствам никакого внимания и деятельность свою направляло исключительно в интересах помещичьих хозяйств.

Московское Общество сельского хозяйства на своем четвертом съезде выработало проект улучшения сельского хозяйства. В нем, между прочим, рекомендовалось учредить должность земских губернских агрономов. Этот проект и был разослан всем губернским земствам. В 1876-1878 годах большинство из них, рассмотрев проект, с рекомендациями Московского Общества не согласились, признав их преждевременными. Владимирское, например, губернское земство постановило: "не учреждать должность агронома, так как в этом нет существенной необходимости". Воронежское земство нашло, что хозяйства больше страдают от отсутствия постоянных цен на сельскохозяйственные продукты, нежели от несовершенства сельского хозяйства, а потому сочло ненужным учреждать должность агронома. Костромское земство отклонило проект из-за его "несвоевременности" и "бесполезности" в виду разбросанности немногочисленных хозяйств, их малой интенсивности и отсутствия капиталов. При этом имелись в виду только помещичьи имения. Крестьянские хозяйства земство вообще не брало в расчет.

Только в 1879 году в Верхотурском уезде Пермской губернии было впервые положено начало земской агрономической службе. К 1894 году агрономическая служба была организована только в Пермской, Вятской и Херсонской губерниях; 10 лет спустя (в 1904 году) агрономов не имели три губернских земства и до ¹/₃ всех уездных земств.

Но многого ли могла добиться агрономическая служба, если широкие массы крестьянства больше волновал вопрос о земле и о том, как выйти из кабалы. Крестьянские восстания, революция 1905 года ярко показали, что крестьянство не желало больше мириться со своим положением. Оно требовало крутой и решительной ломки старого средневекового землевладения, ликвидации кабальной зависимости от помещиков.

Это вынудило царское правительство пойти на аграрную реформу, чтобы предупредить аграрную революцию. Инициатором ее был крайний реакционер- царский министр П. А. Столыпин. "Столыпинская" реформа ставила своей целью разрушить сельскую общину, за которую прежде царское правительство держалось, и насадить в деревне хуторские и отрубные хозяйства с личной собственностью на землю.

9 ноября 1906 года был издан царский указ о порядке выхода крестьян из общины. По этому указу каждый крестьянин имел право выйти из общины и получить свой земельный надел, который закреплялся в личную собственность. Этот указ после проведения его через III Государственную думу превратился в закон от 14 июня 1910 года. Указ от 9 ноября 1906 года предоставлял крестьянам только право и возможность выхода из общины. Закон же от 14 июня 1910 года устанавливал обязательность этого выхода.

В политическом плане реформа была рассчитана на отвлечение крестьянства от революционной борьбы и на создание из зажиточно-кулацкой верхушки новых маленьких помещиков, которые стали бы сами защищать неприкосновенность частной собственности на землю и являлись бы крепкой опорой царского самодержавия в деревне. Столыпин заявлял, что он стремится вырвать крестьянство из рук революции.

Расчеты царского правительства не оправдались.

За десять лет (с 1907 по 1916 год) на хутора и отруба вышло более двух миллионов хозяйств. Наряду с кулаками выходили и бедняки, с тем чтобы продать свой надел, чего в общине сделать было нельзя. В целом по России выделилось 22,7% хозяйств, а в некоторых районах (Самарская губерния, Правобережье Украины, Новороссийский район, некоторые районы Белоруссии) число выделившихся крестьян достигало 40-50%, из которых 1,3 млн. вскоре продали свои земли.

Столыпинская реформа, таким образом, создала, с одной стороны, слой крепких кулаков, а с другой - увеличила число бедняков и батраков с наделами. В результате реформы бедняцкая часть деревни стала составлять ²/₃ всего крестьянского населения. Поэтому, хотя кулаки и зажиточные крестьяне на хуторах и отрубах улучшали ведение своего хозяйства, производительность сельского хозяйства почти не поднялась. Не выгодало царское правительство ничего и в политическом отношении, так как усилилось расслоение деревни и еще более обострилась классовая борьба крестьянства против помещиков и кулаков. Аграрный вопрос в стране продолжал стоять, как один из насущнейших, ждущий своего справедливого и кардинального решения.