В дореформенной России

По сравнению с ведущими европейскими странами социальное развитие России шло с большим опозданием. Если на Западе распад феодального строя с освобождением крестьян от крепостной зависимости закончился в основном в XVIII веке, то в России этот строй просуществовал до второй половины XIX века. В западноевропейских странах к XVI веку почти все пригодные земли были вовлечены в обработку. Рост сельскохозяйственного производства в них шел главным образом за счет интенсификации. В России же в XVI веке было еще много неосвоенных земель на юго-востоке европейской части и в Сибири. На протяжении последующих веков эти земли интенсивно заселялись. Тогда бытовала даже пословица: "Селись, где хочешь, живи, где любче, паши, где лучше, коси, где густо, лесуй, где пушно". Землями новых районов царь награждал отличившихся перед ним дворян, которые переселяли на эти земли и своих крестьян. Сюда же устремлялись и беглые крестьяне. Осваивавшиеся земли Поволжья и Сибири отличались высоким плодородием, но климат здесь был суше и суровее, чем в средней полосе России. В этих условиях нужны были особые приемы земледелия. Однако первые поселенцы применяли здесь приемы, к которым привыкли в центральной России и на Украине, и от этого периодически терпели неудачи. Новые земли использовались хищнически, без заботы о будущем, засевались из года в год зерновыми культурами, и даже паровая трехпольная система сначала не вводилась. В результате урожаи через какой-то промежуток времени падали, о чем свидетельствует ряд документов. Так, в челобитной 1636 года томские жители сообщали: "...три года сряду хлеб всякий не родился, а иной мразом и градом выбило, а остальные хлебы дождем выгноили, ...семены поизвелись". В 1657 году томский воевода сообщал царю: "...на той, государь, на твоей, государе, десятинной пашне под городом и в Спасском селе земля выпахалась и хлеб не родитца, на многих, государь, десятинах и семян не сбирают, что сеяно, на лучших десятинах родитца вдвое и мало больше, потому что пахано из давних лет, земля выпаш, а переменить, государь, тое выпаханной земли под городом и в Спасском селе нечем, заложенные земли блиско нет. И впредь, государь, на тех выпаханных землях твои государевы десятинные пашни пахать не прибыльно".

Сообщение воеводы свидетельствует прежде всего о бессистемном ведении земледелия и пагубном влиянии на урожай бессменного посева зерновых культур.

В России до царствования Петра I не проводилось никаких государственных мероприятий для развития сельского хозяйства. Издавались указы лишь о податях, обложениях и т. п. Известно только об одной попытке царя Алексея Михайловича завести в Москве шелководство и хлопководство. В своем указе царь предписывал астраханскому воеводе: "...сыскать или из-за моря прислать тутовых садовников самых добрых, которые умели бы тутовый сад завести на Москве и промыслить тутового дерева и шелковых червей, сколько можно, и прислать к Москве с теми же садовниками. Да тутового молодого дерева с землей и с кореньем с Ахтубы реки или откуда пристойно к Москве в судах сколько можно ж в осень", "...сыскать в Астрахани у иноземцев семена бумаги хлопчатной самого доброво, сколь можно, и садовника знающего, самого же знающего, самого же доброво и Смирнова, который бы умел бумагу завесть на Москве". Результатов, понятно, эта попытка не дала.

Только Петр I делал попытки повлиять на развитие сельского хозяйства. Он издал несколько указов, в той или иной мере касавшихся сельского хозяйства. Помещикам и приказчикам царь предписывал следить за крестьянами, "дабы оные под хлебной сев землю добре снабдевали и более хлебного всякого сева умножали". От казанских воевод он требовал: "смотреть неоплошно, чтобы пахали и жали в подобное время, а не испоздав, и худим б Семены не сеяли".

Коса с граблями

Учрежденной в 1719 году Камер-коллегии царь предписывал заботиться "о состоянии, натуре и плодородии каждой провинции и запустелых дворов и земель, накрепко уведомляться и наипаче о том старатися, чтобы, как возможно, запустелые дворы и земли по малу паки населять, и всякой пустоты осторожным домодержавством впредь предостерегать и отвращать", и далее "...тако ж земледелие, скотские приплоды и рыбные ловли везде, по возможности умножать, к приращению приводить, и того ради иметь коллегиум с губернаторы и воеводами прилежно корреспондировать".

При Петре из-за границы стали завозить племенных лошадей и тонкорунных овец, получило развитие табаководство, садоводство и виноградарство. В 1715 году Петром был издан указ "о размножении во всех губерниях льняного и пенькового промысла", в котором между прочим предписывалось, "чтобы приготовили бы земли и прибавили севу на всякий год..., а где тому необыкновенны, как лен и пеньку учреждать, дабы обучали крестьян, и о том объявить в народе, что оный прибавок сева повелено иметь для всенародной пользы и им поживления".

Петр I старался ввести более производительный способ уборки хлеба косами с особым приспособлением для поддержания срезанных стеблей и укладки их ровными рядами. Увидев такие косы во время своего путешествия в Остзейский край (современная Прибалтика) и в Пруссию и убедившись, что они "перед нашими серпами гораздо спорее и выгоднее, что средний работник за десять человек сработает", Петр стал посылать остзейских крестьян для обучения русских крестьян косьбе хлебов этими косами. В то же время президенту Камер-коллегии было предписано распорядиться о приготовлении кос и грабель в тех местах, где будут находиться присланные курляндские и лифляндские земледельцы, "дабы в следующее лето все так косили", а губернаторы и воеводы обязывались осенью 1721 года донести о числе крестьян, выученных в этом году новому способу уборки хлеба, о количестве сделанных кос с граблями и количестве убранного этим способом хлеба. По донесению Камер-коллегии следовало, что в 1726 году в Московской, Нижегородской, Киевской губерниях и Переяславской провинции было обучено хлебокошению 13300 крестьян и изготовлено 20000 кос с граблями. Между прочим, такие петровские косы применялись в России вплоть до XX века.

Имеются свидетельства, что внедрением картофеля Россия также обязана Петру I. В "Трудах Вольного Экономического Общества" (1825 г.) мы читаем: "Должно заметить, что еще Великий Петр выслал из Роттердама (видимо во время первого путешествия Петра с марта 1697 по август 1698 г. - С. С.) мешок картофеля Шереметьеву и приказал разослать картофелины по разным областям России к местным начальникам, вменяя им в обязанность приглашать русских заняться разведением его".

К шестидесятым годам XVIII столетия в России было уже немало очагов картофелеводства под Петербургом, на Беломорье, в Новгородской губернии, в Лифляндии, в Киеве и в других местах.

Немало сделал Петр I и для распространения агрономических знаний в России. В 1723 году он предложил перевести книгу Гохберга "Георгика Куриоза" - о немецком сельском хозяйстве, изданную в Нюрнберге в 1716 году. Для переводчиков царь собственноручно составил наставление, одну же из глав - "О вольностях земледельцев и крестьян, которые они у древних имели" - забраковал, вместо нее сам написал главу "О бережении земледельцев", в которой охарактеризовал роль земледельцев и значение сельского хозяйства для благосостояния страны.

Интересны указания Петра переводчикам книги немецкого автора Ф. Ф. Флорина "Генеральная экономия"; он писал: "Трактат о хлебопашестве выправил и для примера посылаю, дабы по сему книги переложены были без излишних рассказов". Эта книга под названием "Флоринова экономия", переведенная С. С. Волчковым, вышла только в 1738 году, уже после смерти Петра. По указаниям Петра С. С. Волчков изложил ее популярно, применительно к русским условиям. Во "Флориновой экономии" были собраны и систематизированы все известные тогда сведения о возделывании сельскохозяйственных культур, об удобрении почвы, о посевных и уборочных работах, о семеноводстве. Здесь же давались советы по разведению зернобобовых культур, садоводству, животноводству и ветеринарии.

Прогрессивные преобразования сельского хозяйства в Петровскую эпоху сопровождались усилением крепостного режима, увеличением и без того больших налогов, поэтому крестьяне недоверчиво встречали все начинания царя и эффективность их была незначительной.

Меры, направленные на улучшение сельского хозяйства, принимались и преемниками Петра I, в частности Екатериной II. Однако эти меры сводились главным образом к развитию второстепенных отраслей сельского хозяйства - табаководству, садоводству, хлопководству, шелководству, тонкорунному овцеводству и т. д.

Усиливающийся крепостной гнет препятствовал развитию крестьянских хозяйств. Что же касается дворянского помещичьего землевладения, то высшее, "просвещенное" дворянство XVIII века считало зазорным не только заниматься сельским хозяйством, но даже разговор об этом вести. Ведение своих хозяйств дворяне целиком передоверили управляющим, причем более богатые помещики приглашали на эту должность иностранцев, а победнее - ставили своих людей, умевших главным образом "выжимать" доходы с крестьян.

В обстановке многочисленных крестьянских волнений середины XVIII века "просвещенная" императрица Екатерина II вынуждена была проводить политику лавирования, пытаясь убедить европейскую общественность в том, что разделяет взгляды физиократов, признававших землю и земледелие единственным источником богатства, а земледельческий труд единственно производительным трудом. Она писала в 1767 году: "...земледелие есть первый и главный труд, к которому поощрять должно", и далее "...не может быть там ни искусное рукоделие, ни твердо основанная торговля, где земледелие в унижении и нерачительно производится".

Слова правильные, но они в корне расходились с делами Екатерины II. Из всех русских самодержцев именно Екатерина II в наибольшей мере закабалила крестьян, укрепила права дворян, усилила власть помещиков над крестьянами. Именно ею в 1765 году был издан указ, разрешавший помещикам по своему усмотрению ссылать на каторгу "провинившихся" крестьян, а через два года был обнародован еще более жестокий закон, по которому на каторгу мог ссылаться всякий крепостной, пожаловавшийся на своего помещика.

Беспощадная эксплуатация крестьянского труда тормозила развитие сельскохозяйственного производства не только на землях крестьянских хозяйств, но и на господских землях. Даровой крестьянский труд давал чистый доход помещикам, поэтому большинство из них не заботилось о подъеме производительности сельскохозяйственного труда, об усовершенствовании техники и улучшении агротехнических приемов. Помещики нередко довольствовались и низким урожаем, который при высоких ценах давал им не меньше дохода, чем дал бы высокий урожай при низких ценах.

Вот что писал в 1834 году крупный помещик Можайского уезда Московской губернии Н. Н. Муравьев по поводу книги А. Тэера о плодосмене: "Мнение Тэерово весьма справедливо в отношении Германии, но для России, при настоящем нашем положении, совсем неприлично. Во-первых, потому, что население в России слишком редко, а скот очень дешев. У нас долго еще не увеличится народонаселение до такой степени, чтобы говядина очень вздорожала. Во-вторых, потому, что русские крестьяне, несмотря на дешевизну мяса, в силу простой привычки не употребляют оное в пищу..." И далее Муравьев рекомендовал вместо введения "новомодных" севооборотов чаще сечь мужиков, дабы они лучше исполняли "свои уроки".

Не случайно один из первых агрономов России А. В. Советов в своей работе "О системах земледелия", изданной в 1867 году, писал, что "...крепостное состояние есть самый главный тормоз всякого прогресса в сельском хозяйстве. Падает это состояние, падает и верная его спутница - трехпольная система. Зародилась она в России в эпоху закрепощения Руси и пасть должна с освобождением русского народа от крепостной зависимости".

С горечью писал об этом времени русский писатель, революционный просветитель, философ-материалист А. Н. Радищев (1749-1802 гг.): "Если кто искусством покажет путь легкий и малоиздержестный к претворению всякой земли в чернозем, тот будет толикий же благодетель рода человеческого, как Триптолем или Церера, научившие смертных возделывать землю; но хотя бы он и явился, благотворный сей гений, правительства наши не уважат его трудов, и сей жизнедательный новый Ираклий поживет неуважаем, презрен, в изгнании..."

О безрадостной жизни крестьянства того времени писал и А. С. Пушкин в стихотворении "Деревня":

...Среди цветущих нив и гор
Друг человечества печально замечает
Везде невежества убийственный позор.
Не видя слез, не внемля стона,
На пагубу людей избранное судьбой,
Здесь барство дикое, без чувства, без закона,
Присвоило себе насильственной лозой
И труд, и собственность, и время земледельца.
Склонясь на чуждый плуг, покорствуя бичам,
Здесь рабство тощее влачится по браздам
Неумолимого владельца.
Здесь тягостный ярем до гроба все влекут,
Надежд и склонностей в душе питать не смея...

Однако в исключительно тяжелой обстановке крепостничества, морального разложения "высшего общества" находились люди, горячо любящие свою родину, свой народ и стремящиеся всячески содействовать экономическому и культурному прогрессу России.

Первое место среди таких людей XVIII века по праву принадлежит отцу русской науки Михаилу Васильевичу Ломоносову (1711-1765 гг.) - гениальному русскому ученому, великому мыслителю-энциклопедисту, одному из основоположников современного естествознания, поборнику отечественного просвещения. Кажется, нет отраслей науки и знаний, где бы в той или иной мере не проявился его замечательный ум. Немало интересных мыслей высказал М. В. Ломоносов и по поводу сельского хозяйства. Например, о происхождении чернозема он писал: "...нет сомнения, что чернозем не первообразованная и не первозданная материя, но произошел от согнития животных и растущих тел, со временем". В связи с этим академик В. И. Вернадский впоследствии писал, что Ломоносов "является не только первым русским почвоведом, но и первым почвоведом вообще", ибо он первый выдвинул эволюционную теорию происхождения чернозема.

Подъем сельского хозяйства нашей страны не мыслился Ломоносовым без помощи науки. Он ходатайствовал перед царским правительством о создании "Государственной коллегии земского домостроительства", которая занималась бы всесторонним изучением сельского хозяйства, находила средства для его улучшения, заботилась о лесах, дорогах и каналах, о развитии в деревне ремесел, организовывала бы опытные участки с различными почвами в разных местах страны. По проекту Ломоносова коллегия должна была изучать также иностранную сельскохозяйственную литературу и использовать достижения Европы в русском сельском хозяйстве. Предложение М. В. Ломоносова не было принято и лишь незадолго до его смерти (в 1763 г.) при Российской Академии наук был организован "класс агрикультуры, то есть земледельства", а в 1765 году создано Вольное Экономическое Общество.

По своему уставу Вольное Экономическое Общество должно было собирать и освещать в печати заграничный и отечественный опыт лучшего ведения сельского хозяйства, ставить полевые опыты по исследованию новых приемов земледелия, новых растений и лучших способов ведения хозяйства.

С 1765 года Общество начало издавать первый в России сельскохозяйственный журнал "Труды Вольного Экономического Общества к поощрению в России земледелия и домостроительства". Первыми редакторами журнала были прогрессивный общественный деятель, секретарь Вольного Экономического Общества А. А. Нартов и член Русской Академии наук И. И. Тауберг. С тех пор журнал с некоторыми перерывами издавался на протяжении 150 лет - вплоть до 1915 года.

Журнал ставил задачей "Российской публике сообщать всякие полезные примечания и опыты, также экстракты и переводы из лучших на иностранных языках экономических книг". В этом издании Вольное Экономическое Общество стремилось выявить состояние сельского хозяйства в России и распространять сначала среди помещиков, а с 1861 года и среди крестьян знания, нужные для подъема сельского хозяйства.

В первом номере журнала была напечатана обширная анкета-запрос с просьбой к читателям ответить на нее. Издатели журнала просили описать почвы, сообщить, какие сеют зерновые культуры, нормы высева, урожайность, об удобрении полей, о глубине вспашки, какие используют орудия и многое другое.

На эти вопросы последовали многочисленные ответы, по которым уже можно было представить себе состояние земледелия во многих районах страны.

Вольное Экономическое Общество объявляло много конкурсов на сочинения по различным вопросам сельского хозяйства. В первом конкурсе, например, объявленном в 1766 году, предлагалось ответить на следующий вопрос: "Что полезнее для общества, чтобы крестьянин имел в собственности землю или токмо движимое имение и сколь далеко его права на то и другое имение простираться должны?" В ответ поступило 160 отечественных и иностранных сочинений. Наиболее интересным и прогрессивным было сочинение А. Я. Поленова, который вскрывал в нем тяжелое положение крестьянства и критиковал крепостной строй. Естественно, что такая работа конкурсным комитетом не могла быть одобрена.

Другие конкурсы ставили, например, такие вопросы: барщина (даровой принудительный труд крестьянина со своим инвентарем в хозяйстве помещика) или оброк (натуральная или денежная плата крепостным крестьянином помещику за пользование земельным наделом, считавшимся собственностью помещика) - 1809 год; принудительный или наемный труд - 1812 год, а также вопросы внедрения в помещичьих хозяйствах новых культур - пшеницы, картофеля, хлопка и других, развития травосеяния, конструирования сельскохозяйственных орудий и т. п.

Деятельность Вольного Экономического Общества и его журнала, явившегося как бы летописью и энциклопедией русской агрономии, сыграла огромную роль в формировании отечественной агрономической мысли.

Активнейшим деятелем Вольного Экономического Общества был один из основоположников отечественной агрономической науки, первый русский агроном Андрей Тимофеевич Болотов (1738-1833 гг.). Сын небогатого помещика Тульской губернии, Болотов получил домашнее образование и, как тогда было принято для дворянских детей, с 16 лет поступил на военную службу в чине сержанта. Участвовал в боях русской армии в Восточной Пруссии во время Семилетней войны 1756-1762 гг. В 1762 году А. Т. Болотов уже флигель-адъютант, и все сулило ему блестящую военную карьеру. Однако молодой столичный офицер неожиданно обращается к начальству с просьбой об отставке.

Освободившись от военной службы, Болотов едет в свою наследственную деревню под Тулой, которая состояла всего из трех дворов. Безрадостная картина открылась молодому помещику. Старый барский дом врос в землю, деревянная крыша поросла мохом, а в развалившейся печной трубе галки свили гнездо. В доме сырость. Одичавший сад зарос осиной и березой, пруды высохли. Ни отца, ни матери уже не было в живых. Глушь, полное запустение... Так встретила Болотова его деревенька с громким названием Дворяниново.

Но молодой хозяин энергично принялся за восстановление своего хозяйства. Выбрать правильный путь ему помогли книги. Впоследствии Болотов писал: "И я не знаю, чтоб со мною было, если б не помогла мне в сем случае охота моя к книгам и литературе? Тут-то оказали книги и науки мои первую и наиважнейшую мне услугу".

Болотов читал книги по агрономии, естествознанию, истории, философии и скоро стал высокоэрудированным человеком.

С первых же лет жизни в Дворянинове молодой хозяин начал ставить опыты по улучшению приемов обработки почвы, уходу за сельскохозяйственными культурами, применению удобрений, внедрению новых культур, стал разводить плодовые деревья. И через несколько лет вконец запущенное имение превратилось в образцовое и доходное.

Благодаря прочитанной литературе, собственным наблюдениям и экспериментам Болотов вскоре стал отлично разбираться в сельскохозяйственных вопросах; получив первый номер журнала "Труды Вольного Экономического Общества" с вопросником, он первым откликнулся на него статьей "Описание свойств и доброты земель Каширского уезда и прочих до сего уезда касающихся обстоятельств, ответами на предложенные вопросы", в которой освещалась земледельческая практика тех лет. Эта статья была опубликована в "Трудах" в том же 1766 году.

В 1768 году "Труды" публикуют еще две статьи А. Т. Болотова - "Примечание о хлебопашестве вообще" и "Примечания и опыты, касающиеся посева семян хлебных", а в 1770 году - статью "Наказ управителю или приказчику, каким образом ему править деревнями в небытность своего господина".

В этих трех статьях автор подробно освещает и обосновывает систему агротехнических мероприятий.

В 1771 году появляется одна из основных работ Болотова - "О разделении полей". Это было первое в России руководство по введению севооборотов и организации сельскохозяйственной территории. Впервые в истории агрономии севооборот рассматривался не только как простое чередование культур, но и как система мероприятий, включающая в себя приемы обработки почвы, применение удобрений, борьбу с сорняками, и в целом как средство повышения плодородия почвы.

За работы "Наказ управителю" и "О разделении полей" Вольное Экономическое Общество наградило А. Т. Болотова золотыми медалями.

В своем имении Болотов ввел семипольный севооборот со следующим чередованием культур: 1-е поле - пар удобренный, 2-е поле - озимые, 3-е поле - лучшие яровые (пшеница, ячмень, лен); 4-е поле - "худшие" яровые (овес, горох, гречиха), 5-7-е поля - перелог. Рекомендуя другим хозяевам вводить такой севооборот вместо парового трехполья, ученый на цифрах показывал, как растет при семиполье сбор зерна и кормов, как увеличиваются доходы хозяйства.

Переход к семиполью был важным шагом в подъеме экономики хозяйства и повышении плодородия почвы. Обосновывая семипольный севооборот, Болотов указывал, что обычный поздний крестьянский полугодовой пар почти бесполезен. Пар же, поднятый осенью или ранней весной после перелога и поддерживаемый в течение лета в чистом от сорняков состоянии путем перепашки, "дает много пользы". Естественное зарастание перелога он считал возможным заменить искусственным посевом трав и обосновывал выгодность выгонной системы.

Рекомендуя внедрять залежно-зерновой севооборот, А. Т. Болотов преследовал и другую цель. Отлично понимая значение для сельского хозяйства правильного соотношения между земледелием и животноводством, а следовательно, между пашней и лугом, он писал: "Соблюдение должной пропорции между скотоводством и хлебопашеством есть главнейший пункт внимания сельского хозяйства. Сии две вещи так между собою связаны, что если одна упущена будет, то неминуемо нанесет вред другой". В упоминавшемся выше "Наказе управителю" Болотов писал, что в "наших краях урожаи хлебов зависят от количества навозного удобрения, навоз - от количества скота, а скот - от корма, от количества и качества сенокосов и выпасов".

Отмечая, что сенокосы и пастбища в России еще малы и плохого качества, ученый рекомендовал плохие пахотные земли пускать в залог, а при недостатке лугов их "в лугах оставлять", но при этом засевать семенами трав. "Еще лучше, - отмечал он, - если делать двоякое превращение, то есть из пашни делаются луга, а из лугов - пашни, и сие на тот конец, чтобы через сие средство из худых лугов сделать хорошие пашни, а из худых пашен изрядные луга, и через то и хлебопашеству и сенокосам не малое поправление".

Свою систему севооборотов Болотов не считал универсальной. Он предупреждал, что предлагаемая им система полезна и выгодна только там, где много земли, а рабочих мало; на плохих землях, требующих удобрений; где скотоводство прибыльно; где земля и хорошо родит и в одном массиве, и, наконец, где помещик имеет необходимые знания, сам ведет свое хозяйство или имеет хорошего управляющего. И невыгодна эта система там, где земли мало, и вся она унавоживается, где земли хорошие и поэтому не унавоживаются, где скотоводство мало прибыльно и где помещик за своим хозяйством не смотрит. Невозможна она и при чересполосном владении землей.

Для своего севооборота ученый разработал специальные таблицы наподобие тех, которые составляют теперь все агрономы под названием ротационных таблиц.

В Западной Европе трехполье начали заменять плодосменными севооборотами в последние годы XVIII и в начале XIX столетия, а Болотов - на 20-30 лет раньше! Правда, в его севообороте не предусматривалось посева пропашных культур, но ведь картофеля и сахарной свеклы в России тогда почти не знали.

Что касается картофеля, то Болотова можно смело назвать одним из пионеров внедрения этой культуры. Как тогда смотрели на картофель? Врачи считали его вредным для здоровья; многие хозяева утверждали, что он истощает почву; церковники окрестили его "чертовым яблоком" и предали анафеме. Чтобы выступить в такой обстановке с пропагандой картофеля, нужно было иметь большое мужество.

По достоинству А. Т. Болотов оценил картофель еще на военной службе в Пруссии. В 1770 году он опубликовал статьи под названием "Примечания о картофеле", в 1780 году вторую - "О картофеле" и через три года третью - "Об употреблении картофеля". В 1787 году он публикует сразу девять статей о картофеле, в которых не только описывает собственный опыт выращивания этой культуры и говорит о ее пользе, но и дает практические советы по употреблению картофеля. В хозяйстве Болотова урожаи картофеля составляли по весу сам - 30.

В Германии картофель сажали мелкими клубнями, а вот к какому выводу пришел Болотов, выращивая его в своем хозяйстве: "Сему примеру следовал и я несколько лет, сажая сей картофель. Однако ныне подозреваю, что сей мелкий не таков хорош, как большой и резаный, и мнение свое осную на следующем обстоятельстве. Сии яблоки зарождаются не все в одно время, но одно после другого, и первые вырастают крупными, а последние остаются малы, следовательно, сии натурально не так хорошо вызревают, как первые. А как всякое семя чем совершеннее и зрелее само собою, тем и лучший плод приносит, то кажется и о картофеле то же заключить можно". Убедительность болотовских статей о достоинствах картофеля во многом способствовала широкому распространению этой культуры в России. Он сделал то же, что сделал для Франции по внедрению картофеля аптекарь Антуан Пермантье, за что благодарные соотечественники воздвигли ему два памятника - один под Парижем, на том месте, где впервые был посажен картофель, и второй - в городе Мондидье - на родине Пермантье. На одной стороне памятника сделана надпись - "Благодетелю человечества", а на другой высечены слова, сказанные Пермантье Людовиком XVI: "Поверьте мне, настанет время, когда Франция поблагодарит Вас за то, что Вы дали хлеб голодающему человечеству".

Болотову же ни за внедрение картофеля, ни за другую его замечательную деятельность памятника не поставили, хотя заслужил он этого не меньше, чем Пермантье.

К концу 70-х годов XVIII столетия у А. Т. Болотова накопилось столько материала, что он решил издавать специальный журнал под названием "Сельский житель". В двух первых томах этого издания было много интересных статей, например, "Об улучшении лугов", "О посеве клевера и люцерны", "О сделании из пашенной земли четырех полей вместо трех", "Нечто о степных землях" и др.

По предложению выдающегося русского просветителя и общественного деятеля, издателя газеты "Московские ведомости" Н. И. Новикова, журнал стал выходить как приложение к этой газете под названием "Экономический магазин". За десять лет (с 1770 по 1780 г.) вышло 42 тома журнала, в которых почти все статьи, а их было более 370, написаны Болотовым.

Талант и колоссальные знания, опыт и глубокий анализ, исключительная работоспособность позволяли Андрею Тимофеевичу Болотову быть и автором и редактором этого издания и развивать на его страницах передовые для того времени идеи научного земледелия, во многом опередившие мысли западных агрономов.

В западных странах в это время господствовала теория водного питания растений. Даже еще в 1800 году на объявленном Берлинской академией наук конкурсе на тему "Об источниках питательных веществ для растений" была присуждена премия ученому Шрадеру, который в своем сочинении писал: "...растения создают содержащиеся в них зольные вещества путем жизненного их процесса только из воды". Болотов, основываясь на своих опытах и наблюдениях, уже вплотную подошел к мысли о минеральном питании растений, опередив в этом Либиха. Он писал: "Если растение питается только водой, то почему же разные поля приносят разные урожаи, хотя... вода того места повсюду была одинакового состояния?" Ученый считал также, что поскольку растение состоит "наиболее из вещей, принадлежащих к царству минералов", то для построения своего тела им надобна минеральная пища.

Правильно высказывался Андрей Тимофеевич и о почве. В частности, он писал: "...земли толикой многообразности подвержены, что великого труда, прилежного вникновения и много примечания к тому требуется, чтобы все разные свойства и собственные недостатки каждой земли усмотреть, и степень доброты каждой определить и по тому их на разные классы разделить можно".

Отмечая значение навозного удобрения и возражая распространенному тогда взгляду, что "большому хлебородью содействует навозный сок", Болотов пишет: "Ибо хотя и правда, что сок причиною, но надобно знать, что такое в самом сем соку находится, которое пользу приносит". Это вещество далее он называет "некоторого рода солью", относящейся к классу минералов. Именно ту же мысль обосновал Либих, но уже после смерти Андрея Тимофеевича, который если и не смог развить свои идеи, то только потому, что уровень знаний химии и биологии был в то время еще слишком низок.

Труды Болотова убедительно говорят о том, что научное земледелие в России развивалось самостоятельным путем, опережая в ряде вопросов развитие агрономической мысли в европейских странах.

Болотов дал бесчисленное множество практических советов по земледелию, многие из которых не потеряли значения и до сих пор. Например, под пастбища ученый рекомендовал выделять специальные участки, делить их на загоны и удобрять. Он разработал приемы накопления и использования навоза, опровергнув при этом господствовавшее тогда мнение, что на черноземах навоз бесполезен. В качестве удобрения Болотов предложил использовать гипс, известь, тину, листву, запахивать зеленые удобрения (горох, мак, чечевицу, гречиху и др.) и т. д.

Много полезных советов дал Андрей Тимофеевич и по обработке почвы, уходу за растениями, по срокам полевых работ, борьбе с сорняками, по подготовке семян, нормам высева и глубине заделки, по уборке хлебов, молотьбе и хранению зерна.

Так, например, он ратовал за зяблевую пахоту под яровые культуры; для сохранения влаги рекомендовал ранней весной бороновать зябь и озимые; ему принадлежат мысли о необходимости рыхления посадок картофеля, огородных и садовых культур, прикатывания почвы до и после посева. Семена для посева, по мнению Болотова, должны быть хорошо вызревшими, сухими, крупными, нормального цвета, неповрежденными, чистыми от сорняков. В своем хозяйстве он стал проверять семена на всхожесть и рекомендовал это другим, а недоброкачественные - заменять. Норму высева Болотов советовал устанавливать опытным путем - в зависимости от качества почвы и крупности семян. Все эти советы Болотова нашли впоследствии самое широкое применение.

Болотов знал о наличии пола у растений, процессе их оплодотворения, что было неясно тогда многим зарубежным ботаникам.

Подлинным бичом земледелия России было засорение ржи костром. От него ничем не могли избавиться, поэтому считалось, что рожь перерождается в костер. В статье "О костере" А. Т. Болотов доказывал, что рожь не перерождается в костер, появление же новых растений костра объясняется опылением ржи пыльцой костра. Им было замечено, что в первый год семена гибрида по виду не отличаются от ржи, но в последующих поколениях гибрид расщепляется на рожь и костер.

Круг интересов Болотова выходил за пределы чисто практического земледелия. Ему принадлежит научное описание и классификация сорных, лекарственных и культурных растений. Совершенно новые и весьма ценные сведения дал он по садоводству, лесоразведению, скотоводству, лекарственным растениям и по ряду других отраслей сельского хозяйства. Занимали Андрея Тимофеевича и вопросы техники, он предложил несколько оригинальных конструкций сельскохозяйственных орудий.

Велик общественный подвиг этого человека! Не имея специального образования, находясь в основном в деревенской глуши, в обстановке невероятной косности и рутины тогдашней России, Болотов смог охватить, разработать и изложить в своих трудах огромный круг агрономических изысканий, за которые его с полным правом можно назвать крупнейшим ученым своего времени. В 1786 году А. Т. Болотов писал: "Мы находимся ныне в таком состоянии, что во многих вещах не только не уступаем нимало народам иностранным, но с некоторыми в иных вещах можем и спорить о преимуществах". Царское правительство не могло оценить вклада русских ученых в мировую агрономическую науку. Признавалось достойным внимания только то, что исходило из Западной Европы.

Как бы подводя итог своей деятельности, Андрей Тимофеевич с горечью писал: "Но и от сего польза для меня была очень невелика, и мне опытность столь многих лет доказала, что публика наша наполнена была еще невежеством и не умела и не привыкла еще ценить труды людей, и отечество совсем было неблагодарное, а лучшею наградою за весь... великий труд было для меня собственное сознание, что я трудился не в пустом, а в полезном и в таком деле, которое некогда не только сынам нашим и внукам, но и правнукам и дальнейшим потомкам обратится в пользу, и что я, со своей стороны, был полезным для своего отечества".

Прожил Андрей Тимофеевич долгую жизнь - без малого сто лет. На склоне лет ученый, потеряв зрение и слух, продолжал все же диктовать для записи свои мысли и советы - так велико было его "усердное желание видеть хлебопашество в любезном нашем отечестве скорее в лучшее состояние приведенное". И мы можем сказать, что труды А. Т. Болотова не пропали даром. Далекие правнуки по достоинству оценили их, включив в золотой фонд русской агрономической науки и практики.

В 1770 году в Московском университете был организован курс "Сельскохозяйственное домоводство", то есть курс земледелия. Первым профессором земледелия - совершенно нового тогда предмета - был назначен Матвей Иванович Афонин (1739-1810 гг.). В университете Афонин проработал всего семь лет и из-за травли со стороны реакционной группы иностранных профессоров был вынужден подать в отставку. С его уходом в университете была закрыта и организованная им кафедра.

Афонину принадлежит ряд интересных научных трудов по земледелию. В них дана оригинальная классификация черноземов, рассказано об их структуре и поглотительной способности и указаны мероприятия по поддержанию почвенного плодородия.

Одним из передовых русских ученых в области агрономии конца XVIII века был Михаил Георгиевич Ливанов (1751-1800 гг.). В 1772 году Ливанов окончил Московский университет, где слушал лекции Афонина по "Сельскохозяйственному домоводству". В 1790 году под городом Николаевым он организовал первую в России частную сельскохозяйственную школу, просуществовавшую до 1797 года.

В 1786 году Ливанов опубликовал книгу "Наставление к умозрительному и делопроизводному земледелию". В ней автор описывает лучшие приемы обработки почвы, удобрения, травосеяния, подчеркивает необходимость правильного сочетания растениеводства и животноводства и в связи с этим указывает на травосеяние и возделывание картофеля на корм скоту.

В разделе об обработке почвы, возражая английским ученым, рекомендовавшим разрыхлять почву до пылевидного состояния, Ливанов пишет: "Раздробляй землю к приводи частицы оной до такой степени мелкости, чтобы растений корни между оными могли свободно расширяться и доставать себе питательные соки" и далее, что "раздроблять оную на мельчайшие частицы не требуется". В своей работе Ливанов утверждал, что нет такой земли, которая при правильном возделывании оставалась бы бесплодной. Разделяя взгляды М. В. Ломоносова на эволюционное развитие почв, ученый писал, что "чернозем есть род земли, происшедший от согнития разных растений и животных. Превосходство сей земли в том состоит, что она вся сложена из таких начал, в которых всякого рода растения могут для себя найти без всякого препятствия довольно питательных соков: для сей причины по справедливости можно сию землю назвать маткою всех растений".

Из других агрономических авторов конца XVIII века следует отметить сына русского солдата - Ивана Ивановича Лепехина (1740-1802 гг.). В своем трехтомном труде "Дневные записки доктора и Академии наук адъюнкта Ивана Лепехина", вышедшем в 1771-1780 годах, в частности, он описывает достоинства малоизвестного тогда подсолнечника. "Смотря на обширные оренбургские степи и недостаток везде в дровах, думаю полезнее будет... сеять подсолнечники, которые и нарочито плодовиты и могут понести стужу. Семена их дают изрядное масло, которого преизящество в Сардинии весьма известно, да и здесь в "Трудах" Вольного Экономического Общества польза и превосходство его перед другими маслами довольно доказана. Сверх масла, которым крестьянин сам пользоваться и других оным снабдевать может, каждое лето для зимы заготовлять себе может из стеблей нарочитою поленицу дров: ибо всякому известно, что такие стебли, какие имеет подсолнечник на топление печей весьма пригодны будут".

Опытным агрономом и активным членом Вольного Экономического Общества был сын мастера, устроившего знаменитую янтарную комнату в Царскосельском дворце - Федор Федорович Рогенбрук. Его перу принадлежит ряд статей, помещенных в "Трудах": "О выжигании леса" (1790 г.), "О луководстве" (1792 г.), "Опыт над разведением подсолнечника" (1802 г.) и др. Однако наиболее важным трудом Рогенбрука является учебное пособие, изданное Вольным Экономическим Обществом, под названием "Руководство к землепашеству, или главнейшие правила сельского хозяйства, вкратце собранные из лучших экономических сочинений в пользу сельского юношества надворным советником и Вольного Экономического Общества Членом Федором Рогенбруком".

Книга была разбита на параграфы без заголовков. Вот некоторые из этих параграфов:

§ 1. "Землепашество - нужнейшее упражнение человека, есть знание, дабы при помощи и благосклонной погоды, всякого рода хлеб и овощи лучшим и легчайшим образом в совершенстве производить было можно".

§ 9. "Обыкновенно хлебопашцы разводят пшеницу, рожь, ячмень, овес и гречиху и сверх того... горох, бобы, чечевицу, лен, конопель, просо, репу, капусту и картофель".

§ 10. "Пшеница, которой два рода: желтая и белая, озимая и яровая, требует к посеву пашню первой степени. Рожь уже менее требовательна к качеству почвы".

§ 14. "Горох наилучше родится на ровной земле средней степени".

§ 19. "Просо хорошо урожается на новой земле".

§ 20. "Разведение картофеля требует землю рыхлую и несколько песчаную и сильно унавоженную".

§ 32. "Хороший семянной хлеб должен быть очищен от всякой посторонней примеси - на посев отбирают... лучшее зерно".

В руководстве приводится описание орудий обработки почвы, указываются сроки выполнения полевых работ и дается много других агрономических советов.

Выдающаяся роль в истории русской агрономии принадлежит Ивану Михайловичу Комову (1750-1792 гг.).

И. М. Комов родился в Москве, в семье священнослужителя. В 1768 году успешно окончил Московскую славяно-греко-латинскую академию и сразу же был включен в состав экспедиции, которая в течение 8 лет (с 1766 по 1775 г.), следуя по маршруту Петербург - Москва - Ростов-на-Дону - Астрахань - Северный Кавказ - Закавказье и далее до границы с Персией и обратно, изучала состояние сельского хозяйства этих мест. Комов в этой экспедиции проявил себя не только способным исследователем, но и хорошим организатором. В 1775 году, после смерти руководителя экспедиции профессора Гмелина, во главе ее был поставлен Комов.

В 1776 году его направили в Англию для изучения сельского хозяйства, где он пробыл до 1784 года. Из Англии ученый в одном из своих писем писал: "Я презрел покой и здоровье, стараюсь, чтобы минуты не потерять напрасно и быть не простым пахарем, но таким, который бы всему обществу мог показать лучший и удобнейший способ земледелия".

Когда Комов возвратился из-за границы, ему присвоили звание "профессора земледельческих и других наук", а в 1785 году назначили помощником директора домоводства московской казенной палаты, что было равнозначно должности главного губернского агронома. В этой должности ученый проработал семь лет. Был активным членом Вольного Экономического Общества.

В 1785 году Комов издает свой труд "О земледельческих орудиях" - первое в России печатное произведение по сельскохозяйственным машинам и орудиям.

Как и Болотов, И. М. Комов был материалистом и физиократом, "...земледелие, - писал он, - есть мать всякого ремесла и промысла. И оттого бывает, что где оно цветет, там и торги и рукоделия цветут; а где оно увянет, там и торг и рукоделие всякое увядает".

Комов сочувственно относился к бедственному положению крестьян. В одной из своих работ он писал о крестьянстве: "Хижина убогая, да одежда толстая, которая только от насилий воздуха закрывает; а пища и питание такие, что только голод да жажду утолить могут. Ибо редко ему и хлеба от пшеницы им сеянной или мясо от скотины, призором его вскормленной, вкусить случится".

Желая помочь крестьянам Московской губернии, Комов стал читать им публичные лекции - дело для того времени невероятное. Московский главнокомандующий Петр Еропкин в одном из писем Екатерине II по этому поводу писал: "...дабы поправить ныне употребляемое земледелие и преподать к оному вновь лутчия способы" разрешил читать эти лекции крестьянам. И далее "крестьяне русские не столь удобно могут понимать по словесным и письменным наставлениям, как взирая на действительные опыты". Для постановки же опытов Комову было предоставлено государственное имение. Читанные крестьянам в этом имении лекции послужили основой для капитального произведения Комова "О земледелии", вышедшего в 1788 году.

Выход этой книги был выдающимся событием в агрономической науке XVIII века. В ней не только изложены достижения агрономической науки и практики того времени, но и сделаны новые, глубокие выводы.

Книга Комова начинается образным вступлением о значении земледелия, где имеются, в частности, такие строки: "Государство без земледелия, как без головы, жить не может" и "от умножения хлеба и умножение народа последует. И неудивительно, что все великие умы, превеликие государи, военачальники, философы и стихотворцы в превеликой любви и почтении содержали земледелие и делом и словом ободряли оное". Однако, как мы уже отмечали, "превеликие государи" тогдашней России, за исключением Петра I, оставались глухи к таким призывам. Обращаясь к будущему читателю своей книги, Комов писал: "Я говорить буду о свойствах растений; потом о воздухе, воде и земле, поелику о не рождению и питанию растений споспешествуют; после изо свойств их предложу способы удобрять землю; а наконец покажу, как и когда и какой овощ, хлеб и траву и на какой земле сеять, предписывая при том, как каждый из помянутых плодов земных с поля убирать и беречь надобно".

Книга была разбита автором на следующие разделы: "1. Предисловие о необходимости, пользе и приятности земледелия и о средствах привести оное в совершенство. 2. Разделение, в коем содержится и определение земледелия. 3. О порядке, каким книга сия расположена будет, и о началах земледелия. 4. О растениях вообще. 5. О веке растений. 6. О времени, в какое семена растений всходят и цветки развивают. 7. О разности мест, на коих они растут. 8. О том, как растения с места на место ходят. 9. О движении растений. 10. О сне и бдении растений. 11. О чувствии, вражде и дружбе растений. 12. О членах растений. 13. О корнях. 14. О стеблях, ветвях и листьях. 15. О цветках. 16. О семенах. 17. О питательном соке. 18. О воздухе. 19. О воде. 20. О земле. 21. Об удобрении земли и приготовлении ее под пашню. 22. О пашне. 23. О бороньбе и навозе. 24. О переменном севе разных растений. 25. Об овоще. 26. О хлебе. 27. О пшенице озимой. 28. О ржи озимой. 29. О грече озимой. 30. О яровой пшенице. 31. О полбе. 32. О ярице (яровая рожь)^*. 33. Об овсе. 34. О фаларе (канареечник). 35. О ячмене. 36. О маке. 37. О сезаме (кунжут). 38. О боре (итальянское просо) и просе. 39. О льне и коноплях. 40. О бобах и горохе. 41. О бобине (или вика, или пелюшка, или мышиный горошек). 42. О чечевице. 43. О грече. 44. О дятлине (красный клевер). 45. О дятлине белой. 46. О дятлине желтой. 47. О дерезе (из описания неясно, что это за растение). 48. О мидянке (люцерна). 49. О костере многолетнем. 50. О лугах и других покосах, о удобрении их, о косьбе и уборке сена лугового".

^* (Курсивом в скобках даны примечания автора.)

Из приведенного перечня видно, что автор книги охватил все основные вопросы полеводства и луговодства.

Многие положения, выдвинутые в книге Комова, были более правильными, чем те, которые высказывались тогда заграничными авторами, но вместе с тем были среди них и ошибочные. Например, Комов не только разделял ошибочную теорию гумусового питания растений, но и раньше Тэера пытался обосновать ее: "Как многие животные животными, - писал Комов, - так, по большей части, растения растениями питаются. И что еще дивнее, обоих сок питательный одинаковым образом приготовляется, а именно гнилью". Однако из теоретически ошибочной гумусовой теории Комов сделал правильный практический вывод, что нужно побольше вносить навоза.

С позиции гумусовой теории подходит Комов и к оценке почв: "О доброте и глинистой, и песчаной, и всякой земли по количеству чернозема в них содержимого судить должно". Мысль правильная! Ведь и мы сейчас одним из важных элементов плодородия почвы считаем содержание в ней гумуса-перегноя, а по Комову - чернозема. И не вина ученого, что в то время не знали еще о роли азота, фосфора, калия и других минеральных элементов в питании растений.

Зато Комов без обиняков заявлял, что "воздух есть главный питатель растений. Питательное вещество растений и животных, - писал он, - беспрестанно то с земли на воздух подымается, то паки на землю опускается, подобно как воды из океана то на воздух восходят облаками, то паки в океан нисходят реками".

Комов ближе, чем другие современные ему авторы, подходил к научному пониманию агрономии, связывая ее развитие с другими науками. Земледелие, по его словам, "с высокими науками тесный союз имеет, каковы суть история естественная, наука лечебная, химия, механика и почти вся физика и само оно ни что есть иное, как часть физики опытной только всех полезнейшая".

Как и Болотов, Комов призывал разумно сочетать земледелие с животноводством: "Главный к совершенству земледелия способ есть скотоводство, - писал он, - ибо скотина и питает человека и одевает, и землю удобрять пособляет. И чем больше скота, больше навоза и хлеба будет; но чтобы скота больше иметь, потребно довольство корму, для чего надобно луга и старые удобрять и разводить новые; сеять при том в поле траву пашенную и овощ для скотины, кои не только умножением навозу, но и самым растением своим удобряют землю".

О значении навозного удобрения Комов писал: "Понеже земля редко столь добра бывает, чтобы навозу не требовала (а хотя где у нас в степях и на юге и найдется добрая земля, но ее севом хлеба так выпахать можно, что кроме дикой травы ничего родить не будет), для того надобно положить за главное правило, что без обилия навоза больших успехов иметь в земледелии не можно и что урожай на земле навозной гораздо больше бывает нежели на безнавозной. Для того издревле собирали и ныне все добрые земледельцы с великой прилежностью навоз собирают и с превеликой пользою употребляют". Комов рекомендовал подкармливать весной озимые птичьим пометом.

Как и Болотов, Комов резко критиковал недостатки паровой трехпольной системы. Но он приводил в качестве примера иные, чем Болотов, плодосменные севообороты: 1 - ярь с травою, 2 - травы, 3 - озимь, 4 - овощ, 5 - ярь с травою, 6 - травы.

Но если Болотов говорил только о возможности посева трав для перелога, то в севооборотах Комова перелог заменялся обязательным посевом клевера и только на один год пользования, чем повышалась производительность севооборота. В севообороте Комова не предполагалось высевать зерновые по зерновым, что полностью соответствует классическому плодосмену.

По поводу этого севооборота, подобно Болотову, Комов писал: "Сей оборот сева с пользою учрежден быть может в таких местах, где земля плоха, или где земли много, а земледельцев мало; напротив того, где земли мало, а людей много" ученый рекомендует другой севооборот также шестипольный, но с двумя полями пропашных. В заключение же он говорит: "Я для примеру только сие положил. Всяк про себя может установить отменный порядок, какой более со свойствами земли и нуждами земледельца сходен".

Настоятельно говорил он о необходимости зяблевой пахоты и не только под яровые, но и под "парянину".

Предлагая по существу правильное чередование культур, чтобы "очередным севом то овоща, то хлеба, то травы, так, чтобы земля плода много родила, а силы плодородной не ронила", Комов все же исходил из ошибочной предпосылки. Он, как и древние, делил все растения на истощающие и обогащающие. К первым ученый относил зерновые и особенно масличные, ко вторым - корнеплоды и травы. Такого механического деления признать конечно нельзя.

Нормы высева семян Комов предлагал устанавливать с учетом почвенно-климатических условий. О сроках же посева он писал: "Я не слыхал ни одного из самых лучших и престарелых наших земледельцев, чтобы на ранний сев жаловались; а на поздний почти ежегодно слышен ропот". Точно так поступают теперь в большинстве земледельческих зон страны и наши передовики-земледельцы, стремясь весной как можно раньше и быстрее посеять яровые хлеба.

Сеяли тогда почти исключительно руками вразброс, но Комов упоминает уже и о сеялках: "некоторые... сеять советуют самосейками, коими вдруг и пашут, и сеют, и семена закрывают на какую глубину и ширину хочешь". И тут же замечает, что "сделать их (сеялки) мудрено, купить дорого, изломать легко, а починить трудно и при севе потребно такое внимание, какого в обыкновенных севцах найти не можно".

Косить озимую пшеницу Комов советовал крюками, "какими овес и гречиху косят... Сим способом один работник в два дня столько же накосит, сколько в три нажнет, а искусный в косьбе больше, да и день из трех дней не малый выигрыш в страдную сию пору в коей и час дорог, а в день иногда труд целого года можно спасти от гибели. Для сего государь Петр Великий имянным указом, который в Туле хранится, крюками хлеб косить указал".

Комов был активным пропагандистом культуры картофеля, считая, что "изо всего овоща нет полезнее земляных яблок...", и в своих работах давал ценные советы по его возделыванию. Интересно, что он уже тогда рекомендовал вносить удобрения под картофель в ямки при посадке. Заметим, что подобное местное внесение удобрений (в основном минеральных) теперь стало обязательным приемом.

Много полезных советов дает Комов по выращиванию многолетних трав. Так, отмечая большую ценность клевера и люцерны, он пишет, что "дятлину дважды, а мидянку иногда четырежды и больше крат в одно лето косят", высокую оценку дает ученый и белому клеверу. Многолетние травы, по мнению Комова, "не только умножение навозу, но и самым растением своим удобряют землю".

Ратовал Комов и за улучшение сенокосов и пастбищ: "Не надобно же оставлять и естественных лугов в небрежении", луговая трава "ни мороза, ни граду, ни росы медвяной не боится; а родит вещи дражайшие хлеба".

С горечью приходится признать, что в практике российского земледелия естественные луга много-много лет после Комова оставались "в небрежении".

Для защиты растений от вредителей Комов предлагал замачивать семена в настойках полыни, чеснока и других пахучих растений, якобы отпугивающих насекомых. Поскольку химических средств защиты тогда конечно не было, то и эти меры могли сыграть свою положительную роль.

Давая тот или иной практический совет по земледелию, ученый тут же рекомендует проверять его опытным путем. "И как не можно дать на все постоянных и непременных правил в столь многообразном и многопеременном искусстве, то советую всякому делать сперва опыты на малом количестве земли, ...каждый опыт, что-нибудь покажет новое, что не только делателю и ближним его, но всему роду человеческому полезно".

В книге Комова "О земледелии" немало ссылок на древних. Призывая изучать их опыт и опыт других зарубежных стран, ученый утверждал, что перенимать все полезное, передовое "не только не стыдно, но и славно". Комов считал, что: "Не надобно также откровений земельных держать в тайне; но должно пчелам подражать, кои и прилежно трудятся, и всегда в общее добро трудятся... Мы должны трудиться и, что трудом найдем, не скрывать под спуд, но объявлять друг друга письмами, разговорами и печатными сочинениями".

Прошло немало времени, прежде чем осуществились эти пожелания Комова. Советские люди именно, как пчелы, "в общее дело трудятся" и не скрывают своих достижений "под спудом", а обмениваются ими между собой.

Как бы вдохновляя земледельцев, ученый уверенно пишет: "И бедная земля в добрых руках и бдительных очах богато труд деятеля прилежного награждает".

В заключение Комов выразил такие проникновенные мысли: "Я предпринял издать сию книгу, описавши в ней все, что я видел, читал и делал и что сходным с нашим климатом почитаю, надеясь, что наставления, в ней содержимое, послужат в пользу и знающим земледелие и незнающим". И далее: "Сие имел я написать о земледелии, и сколь малоценно ни есть оно, предлагаю теперь к услугам отечества, желая всем сердцем, чтобы принесло хоть малейшую пользу кому-нибудь, и счастливым себя почту, если посредством его хотя одно селение или семья избавится от нужды есть лебеду или невейку, что иногда от погоды, но больше от неразумения и неосторожности случается".

Труды Болотова, Ливанова, Комова и других агрономических деятелей того времени не были рассчитаны на широкий круг крестьянства. Поэтому Вольное Экономическое Общество в 1768 году предприняло попытку издать книгу специально для крестьян. С этой целью был объявлен конкурс: "Сочинить для наставления крестьян книжку под именем "Крестьянское зеркало". Однако ни одной конкурсной работы в тот год не поступило.

На следующий год конкурс этот был объявлен вторично. Среди поступивших работ жюри отметило сочинение неизвестного автора, написанное под девизом "Чего не знаешь, так учись и доброго всегда держись". В 1798-1799 годах это сочинение было выпущено в трех книгах под названием "Деревенское зеркало или общенародная книга, сочинена не только, чтоб ее читали, но чтоб по ней и исполнять". Первая часть была посвящена земледелию и скотоводству, вторая лесоводству, домашнему хозяйству и быту, третья - врачеванию. Изложение книги отличалось доходчивостью, и вся она была проникнута любовью к простому человеку.

Автор призывал переходить от сохи к плугу, хорошо обрабатывать землю: "Заделывая пашню, - писал он, - на косогоре делайте борозду поперек ската, а не с горы под гору: лошадь не так устанет, и вода не поделает рвов". Рекомендуя заниматься травосеянием, неизвестный автор указывал, что по дятловине (клеверу) пшеница родится нередко лучше, чем по навозу.

Картофель в России тогда еще внедрялся плохо, и автор посвятил немало строк достоинствам этой культуры. В качестве хорошего корма для скота автор ратовал за кукурузу, указывая при этом на большую урожайность ее зерна.

Конечно, в условиях крепостного строя любая книга не могла получить широкого распространения. Однако есть основания полагать, что она все же доходила до крестьян. Известно, например, что крестьяне Вятской губернии складывались по копейкам и покупали "Деревенское зеркало".

Историк Вольного Экономического Общества А. И. Ходнев в 1866 году писал про эту книгу: "...весь план "Деревенского зеркала", а равно и выполнение самого плана были столь удачны, что нечто подобное... составило бы прекрасное приобретение для народного чтения в наше время".

Автор "Деревенского зеркала" остался неизвестным. Однако поскольку при подаче работы на конкурс было указано, что "определенное награждение отдать господину академику Севергину", можно полагать, что автором ее был Василий Михайлович Севергин (1765-1826 гг). - минералог, химик, географ и агроном, академик, бывший в то время секретарем Вольного Экономического Общества. К тому же язык и стиль "Зеркала" очень напоминали другие произведения В. М. Севергина. Одним из учредителей Московского общества сельского хозяйства был Д. И. Полторацкий (1761-1818 гг.). В своем имении в Калужской губернии на большой по тогдашним условиям площади в 600 га он ввел четырехпольный севооборот с пропашными и посевом трав при следующем чередовании культур: 1-е поле - озимые, 2-е - корнеплоды и бобовые, 3-е - яровые с подсевом трав, 4-е - клевер с тимофеевкой. До Полторацкого травы нигде столь твердо не включались в севооборот. Тогда еще не только в России, но и на Западе понятия о травосеянии были смутными. Система Шубарта больше испытывалась, чем применялась.

К Полторацкому стали приезжать многие агрономы, чтобы поучиться плодосменной системе земледелия. Вскоре его опыт был перенят и другими прогрессивными деятелями сельского хозяйства России. Поэтому Полторацкого по праву считают основателем и пропагандистом плодосмена и травосеяния в России.

Значительный след в развитии русского земледелия оставил И. И. Самарин (1774-1847 гг.). В своем имении в Ярославской губернии в 1805 году и на полях своих крестьян в 1819 году он ввел четырехпольный севооборот с посевом клевера. Крестьяне сначала противодействовали этому нововведению, но уже к 1826 году, убедившись на практике в пользе такого севооборота, окончательно закрепили его на своих полях. Этот севооборот вошел потом в учебники земледелия под названием ярославского.

Путем отбора Самариным был выведен так называемый Конищевский сорт клевера, который и сейчас еще считается одним из лучших сортов в ряде областей нашей страны.

Стремились способствовать введению плодосмена и другие передовые деятели сельского хозяйства. Так, например, Московское Общество сельского хозяйства печатно пропагандировало плодосмен и рассылало желающим семена клевера. Президент Вольного Экономического Общества Н. С. Мордвинов (1754-1845 гг.) на свои средства издал и бесплатно разослал 30 тысяч экземпляров популярного труда "Общепонятное наставление о плодосменном хозяйстве".

В 1800 г. в Поволжье для иностранных колонистов была издана правительственная инструкция. В ней предписывалось окружному голове "наблюдать, чтобы земли везде разделены были на три поля... чтобы пахали не мелко, чтобы посев яровых непременно был окончен к 20 мая..., озимых не позже половины сентября, ...чтобы хлеб молотился в хорошую погоду, чтобы земля под озимь боронилась как можно лучше, чтобы не оставалось нераздробленных глыб, пололись бы сорные травы и прочее".

Начальству Новороссийских колоний предписывалось проводить опыты разделения пахотных земель на 6 и 7 полей.

В XIX веке предпринимались некоторые мероприятия по производству сельскохозяйственных орудий и машин, но результаты этого были незначительны. Известно, например, что в 1803 году по ходатайству сибирского генерал-губернатора было поручено изготовить на казенном Петровском заводе 765 пар сошников и 1520 серпов для раздачи бурятам Верхнеудинского уезда Иркутской губернии, изъявившим согласие заняться земледелием. В 1806 году был разрешен беспошлинный ввоз земледельческих машин и орудий.

Под влиянием деятельности передовых сельских хозяев и агрономов и возрастающего спроса стали возникать частные предприятия по изготовлению сельскохозяйственных машин: И. Х. Вильсона - в Петербурге в 1800 г., промышленного общества Лильноп, Рау и Левенштейна - в Варшаве в 1818 г., Бутенопа - в Москве в 1831 г.

Здесь кстати будет упомянуть, что первая в России молотильная машина была выписана из-за границы в 1792 г. передовым агрономом помещиком Д. М. Полторацким. В 1802-1803 гг. на заводе Вильсона впервые в России было выпущено несколько молотилок.

Наконец, в 1860 году на Парижской сельскохозяйственной выставке была закуплена партия усовершенствованных земледельческих машин и орудий и объявлен конкурс на конструирование машин, который, кстати сказать, не дал никаких результатов.

Интересная заметка о Парижской выставке появилась в 1867 году в "Записках Петербургского собрания сельских хозяев". В ней говорится, что наш раздел усовершенствованных земледельческих машин "был беден и малочислен: - всего 10 экспонатов". "Гораздо богаче в русском отделе была коллекция земледельческих орудий, употребляемых в разных местах России, состоявшая из 60 предметов, в том числе из 9 типов косуль, 9 типов сох и разных видоизменений плугов, принятых в наших степях.

Многочисленная наша коллекция представляла собой существующее и распространенное в настоящее время, и наглядно свидетельствовала собой, какие недостаточные пахотные орудия употребительны в северной России, и как сложны и громоздки плуги южной полосы".

Благодаря деятельности Вольного Экономического Общества, Московского и других губернских Обществ сельского хозяйства, инициативе отдельных прогрессивных деятелей улучшенные севообороты и полевое травосеяние в первой половине XIX века в помещичьих хозяйствах России не были уже большой редкостью. Между тем на Западе, например в Германии и Франции, делались еще только первые попытки перехода от трехполья к плодосмену.

Однако наряду с теми, кто прислушивался к голосу русских ученых-агрономов и перестраивал свое хозяйство с учетом почвенно-климатических условий, было немало таких помещиков, которые не хотели признавать советов русских ученых, преклонялись перед западноевропейским опытом и механически переносили его в свои имения. Например, "аглицкую" систему земледелия пытались ввести в своих поместьях такие знатные аристократы, как князь А. Н. Барятинский, графы Н. С. Мордвинов, Ф. В. Ростопчин, В. Г. Орлов, княгиня Е. Р. Дашкова и др. Богатейший землевладелец граф Ф. В. Ростопчин в начале XIX века попытался свое подмосковное имение "Вороново" перестроить целиком на иноземный лад. Он завез заграничные сельскохозяйственные машины, семена, скот и даже в управляющие пригласил англичанина. Поскольку делалось все это без учета местных условий, имение принесло Ростопчину большой убыток, и незадачливый хозяин был вынужден заимствованные за границей нововведения ликвидировать.

Такая же неудача постигла и великого русского математика Н. И. Лобачевского. По английскому образцу в его имении под Казанью были возведены дорогие сельскохозяйственные постройки и оранжереи, построены дороги, из-за границы привезены машины и т. п. Однако всем этим он достиг только того, что имение не только перестало приносить доход, но для его поддержания не хватало даже тех средств, которые получал ученый за работу в университете.

Еще в 1797 году в России была сделана попытка создать государственную сельскохозяйственную школу. Такая школа была открыта около города Павловска под Петербургом. Вначале в число ее учеников было решено принимать "лиц обоего пола, всех сословий и всех степеней образования". Однако о том, чему и как учить столь разный по составу контингент, у организаторов школы не было четкого представления. Через два года решено было принимать только детей крестьян, но и это не помогло - крестьяне добровольно детей в школу не отдавали, поэтому набирали их насильно. Родители расценивали этот набор хуже рекрутского.

На устройство и содержание школы в течение пяти лет было израсходовано свыше 200 тысяч рублей, "но за сию толико знатную издержку - как говорилось в докладе министра уделов - существенный прибыли действительно выручено: деньгами 1087 руб. 85 коп. (от проданной земледельческой продукции и орудий), а ученьем ничего". Далее в докладе сказано: "Поборы для высылки оных в школу обращаются крестьянам в крайнее тягощение; молодые поселяне, отторгнутые от дома родительского, от собственного пепелища, от жен своих и детей, едут в школу с твердым намерением забыть немедленно, по возвращении в дома свои, выученные в оной правила, с тем, чтобы истребить память долговременной их разлуки".

В результате из этой попытки ничего не получилось, и в 1803 году школа была закрыта, а имущество ее продано с публичного торга.

Вторая попытка оказалась более успешной. В 1822 году по инициативе Московского Общества сельского хозяйства и Вольного Экономического Общества была открыта Московская земледельческая школа "для приготовления людей, способных к занятию должностей приказчиков в деревнях, и которые бы имели достаточные сведения, дабы с пользой приводить в исполнение те открытия по части хлебопашества и сельского хозяйства, которые Обществом сделаны будут". В ведение школы был отдан участок земли - 210 десятин - за Бутырской заставой, так называемый "Бутырский хутор", где учащиеся работали и проходили практику. Московская земледельческая школа на Зубовском бульваре с "Бутырским хутором" на окраине Москвы просуществовала вплоть до Советской власти (в 20-е годы на ее базе был создан зоотехнический институт) и была одним из лучших в России средних сельскохозяйственных учебных заведений. Первым директором школы был выдающийся физик и минералог, прогрессивный общественный деятель Михаил Григорьевич Павлов (1793-1840 гг.). Павлов внес большой вклад и в земледельческую науку. Им были написаны книги: "О главных системах сельского хозяйства с приноровлением к России" (1821 г.), "Земледельческая химия" (1825 г.), "Курс сельского хозяйства" (1837 г.) и др.

В 1836 году по инициативе Вольного Экономического Общества и Московского Общества сельского хозяйства в г. Горки Могилевской губернии была открыта сельскохозяйственная школа, преобразованная в 1848 году в Горы-Горецкий земледельческий институт (ныне Белорусская сельскохозяйственная академия).

В организации опытного дела в описываемые годы никакой системы не было. Опыты, правда, по примеру А. Т. Болотова проводились рядом передовых помещиков в своих имениях, но это была частная любительская, бесплановая инициатива. Первое и единственное опытное поле с определенной программой работ и штатом сотрудников было создано в 40-е годы при Горецком земледельческом институте, но и оно просуществовало лишь до 1864 года.

Вся история русского земледелия XVIII и первой половины XIX века показывает, что были в то время и крупные просвещенные агрономы и подлинные ученые-энтузиасты, которые в своих исследованиях не только не отставали от западноевропейских ученых, но во многих вопросах и опережали их. Тем не менее русское земледелие тех лет намного отставало от земледелия зарубежных стран. И причина этого не столько в худших климатических условиях, сколько "в социальном строе царской России. Забитое, подневольное крестьянство под гнетом царских и помещичьих поборов не могло использовать те достижения науки, которые предлагали передовые деятели русской агрономической науки. Придворная же знать, а за нею и большинство косных крепостников-помещиков, пользуясь даровым рабским трудом крепостных крестьян, заботилось не о процветании сельского хозяйства, а только о том, как бы выкачать из крестьян побольше средств на праздную жизнь в поместьях и городах и на модных заграничных курортах.