В античном мире

Развитие производительных сил - замена каменных орудий труда металлическими - повысило производительность труда, увеличило прибавочный продукт. Расширялось общественное разделение труда и обмен продуктами. Создавалась частная собственность на орудия труда и землю. Стал применяться труд рабов. Все это привело к распаду первобытно-общинного строя и созданию мощных государственных объединений с крупными городами.

Наиболее полного развития государственный строй, основанный на частной собственности и рабском труде, достиг в древних Греции и Риме. Основой материально-экономической жизни этих стран являлось сельское хозяйство и в первую очередь земледелие. Ремесленное производство обслуживало земледелие, бытовые и военные нужды.

Успешно развивалось сельское хозяйство Греции и Рима. В них преобладало крупное землевладение. Этому способствовали военный захват земель у соседних народов, купля-продажа земель, присвоение земель мелких собственников по праву сильного и, наконец, возможность широкого применения труда рабов, взятых в плен.

Рабовладельцы расценивали рабов как скот или "говорящие орудия", нещадно их эксплуатировали. Больных, изувеченных, состарившихся рабов продавали или просто прогоняли, а на их место покупали новых. Прекращение крупных завоевательных войн привело к сокращению притока рабов. В I веке до нашей эры начались многочисленные восстания рабов, наиболее крупным из которых было восстание под руководством Спартака. Все это привело к кризису рабовладельческой системы. Сам по себе рабский труд мешал дальнейшему развитию производительных сил. Рабовладельческий способ производства становился экономически невыгодным самим рабовладельцам. Они пытались приспособиться к сложившимся условиям: для повышения заинтересованности рабов отпускали на оброк с наделом земли в аренду. Бывшие рабы обязывались выплачивать владельцам латифундий либо ¹/₃ урожая, либо платили деньгами, либо определенное количество дней в году обязывались отработать в имении хозяина.

В древней Греции и особенно в Риме было немало ученых агрономов, игравших выдающуюся роль в развитии земледелия. Сочинений древнегреческих авторов по сельскому хозяйству в подлинниках дошло до наших дней очень мало. Сохранилась, например, поэма Гесиода (VIII-VII век до н. э.) "Труды и дни", в которой автор дает советы земледельцам по изготовлению плуга, обработке земли, приводит календарь сельскохозяйственных работ.

Значительный вклад в развитие агрономических знаний античного мира внес карфагенянин Магон. Он известен своим трактатом о сельском хозяйстве в 28 книгах. Сочинения Магона пользовались большой популярностью у римлян, они называли его "отцом науки о сельском хозяйстве". После покорения римлянами Карфагена его книги по постановлению сената были переведены на латинский язык. К сожалению, до наших дней сочинения Магона не дошли, о них можно судить лишь по ссылкам римских писателей.

Интересно дошедшее до нас сочинение греческого писателя Теофраста (372-287 гг. до н. э.) по ботанике. Теофраст создал классификацию растений, описал их и собрал много сведений об их выращивании и использовании.

В период расцвета Рима появилась обширная специальная агрономическая литература, в том числе переводная - греческих и других авторов. Один из римских писателей Плиний Старший перечисляет 146 римских и 327 чужеземных произведений по вопросам сельского хозяйства, которые он использовал при составлении своей "Естественной истории".

Из сохранившихся до наших дней агрономических сочинений римских авторов наибольший интерес представляют труды Катона, Варрона, Колумеллы, Плиния и знаменитого поэта Вергилия. Эти более чем двухтысячной давности произведения показывают, как передовые люди того времени, не имевшие представления о биологии растений, о химии и почвоведении, ощупью искали взаимосвязь явлений в растительном царстве и опытным путем подошли к решению задачи получения высоких устойчивых урожаев. Они выдвинули ряд замечательных догадок, правильность которых впоследствии подтвердила наука. Творчество агрономов античного мира свидетельствует об их глубоком понимании основ земледелия.

Одним из наиболее древних римских агрономических сочинений, дошедших до нас в достаточно полном виде, является книга Катона "Земледелием.

Марк Порций Катон Старший (234-149 гг. до н. э.), крупнейший политический деятель и писатель древнего Рима происходил из зажиточной плебейской семьи, и в юношеские годы сам работал в хозяйстве. Как полководец Катон был участником войн в Карфагене, Греции и Испании, там же он имел возможность ознакомиться с передовыми для того времени приемами ведения сельского хозяйства.

Обширный трактат Катона написан как руководство для крупных землевладельцев. В своей книге он стремится показать, как можно добиться высокой доходности хозяйства. Считая наиболее выгодными виноградарство и садоводство, Катон дает советы в основном по этим отраслям и значительно меньше уделяет внимания полеводству. Однако для нас именно эта часть сочинения представляет наибольший интерес. Что же мы узнаем из трактата Катона?

Греки и римляне могли перенять опыт земледельцев Ассирии, Вавилонии, Карфагена и Египта. Но там плодородие почвы поддерживалось илом, выносимым на плантации при разливе рек, и почва не нуждалась в дополнительном удобрении. Земли же Греции и Рима были сравнительно бедными. Поэтому греки удобряли земли навозом. Однако до Катона писатели в своих агрономических трактатах должного внимания этому удобрению не придавали. Главный упор они делали на обработку почвы. Катон же не только указал на необходимость внесения в почву навоза, но и предложил определенную технологию его использования. Вот его наставления:

"Старательно сохраняй козий, овечий, коровий и всякий прочий навоз, - пишет он. - Постарайся иметь большую навозную кучу, когда будешь выносить - очищай его и размельчай; осенью вывози... Из чего навоз сделаешь: из соломы, люпиновых стеблей, мятой соломы, мякины, листвы, дубовой и падубовой". "Навоз дели так: половинную долю вывози на ниву, где будешь сеять корма, ...четвертую долю положи под окопанные маслины... другую четверть сохрани для луга...".

Однако Катон, все еще чувствуя на себе влияние агрономических авторитетов, отдавал дань их утверждениям и на первое место по значению ставил обработку почвы и лишь на третье - навоз. "Что есть хороший уход за полем? - писал он. - Хорошо пахать. А, во-вторых? - Пахать. А, в-третьих, - унавоживать".

Катон перечисляет растения, которые истощают и обогащают почву. К первым он относит ячмень, "греческое сено", а также нут и чечевицу, "которые выдергивают"; ко вторым - люпин, бобы и вику. Этим перечислением он, правда, и ограничивается. Как увидим, последующие римские агрономы значительно углубили вопрос о значении бобовых культур в восстановлении плодородия почвы.

Много пишет Катон об обработке земли. "Когда пашешь хлебную ниву, хорошо и своевременно паши, разными бороздами не паши", - поучает он. Время пахоты он увязывает с влажностью почвы. Дает также советы по посеву и уходу за растениями.

Немало внимания Катон уделяет лугам. Вот некоторые его высказывания на этот счет: "Поливные луга, если у тебя будет вода, заводи по преимуществу; если воды не будет, то заводи как можно больше сухих. Это такое имение, что его выгодно иметь в любом месте...". Если у тебя будет поливной луг, а сухого нет, то не трогай травы, чтобы хватило сена".

Катон рекомендует четвертую часть имеющегося навоза выделять на луга. При этом он наставляет: "Луга удобряй ранней весной в новолуние, которые не будешь поливать, когда начнет дуть фавоний. Когда будешь огораживать луга, очисти их и все вредные травы вырой с корнями... Сено коси своевременно и, смотри, не запаздывай с косьбой. Коси, пока семена не выспеют".

В этих лаконичных фразах полная инструкция по луговодству. Здесь и огораживание, и полив, и удобрение, и время покоса. Такие советы вполне приемлемы и для современных земледельцев.

Спустя столетие после труда Катона появилось более солидное произведение Марка Теренция Варрона "Сельское хозяйство", состоящее из трех книг: первая посвящена организации хозяйства, полеводству и садоводству, вторая - животноводству и третья - птицеводству, пчеловодству и рыбоводству.

Марк Теренций Варрон (116-27 гг. до н. э.) родился в богатой семье, получил блестящее образование, был активным государственным деятелем. Земледелием заинтересовался, когда ему было уже 80 лет, решив создать систематизированное руководство по сельскому хозяйству для высшей римской знати. Для этого он детально изучал труды по агрономии, беседовал со сведущими людьми, ссылки на которых во множестве встречаются в его книгах.

Варрон впервые объявил земледелие наукой. Отвечая на вопрос, наука ли земледелие, он пишет: "Во-первых, это не только наука, но важная и необходимая наука: это знание того, что следует сеять и что делать на любом поле, чтобы земля постоянно давала наибольшие урожаи. Она начинается со знакомства с теми же основными элементами, которые, по словам Энния (римский поэт, 239-169 гг. до н. э.), суть основные элементы вселенной, - это вода, земля, воздух и солнце. Их следует изучить, прежде чем ты бросишь семена и тем заложишь основание урожаю".

Варрон требует от земледельцев изучения своего района, разработки агротехнических приемов с учетом конкретных почвенно-климатических условий, отказа от каких-либо общеобязательных рецептов.

В организации хозяйства Варрон впервые поставил вопрос о необходимости сочетания полеводства и животноводства: "Иные, говорю я, занятия и науки у земледельца, иные у пастуха: земледелец занят тем, что придумали люди, чтобы выращивать плоды земные, пастух, наоборот, тем, что производит скот. Однако между ними есть великий союз: хозяину имения в большинстве случаев выгоднее скормить имеющийся в имении корм, чем продать его, а унавоживание весьма полезно для плодов земных, и скот для этого и предназначен. У кого есть имение, тот должен иметь дело с обеими отраслями хозяйства: и с земледелием, и со скотоводством, и даже с разведением домашней птицы и рыб".

Варрон говорит о необходимости использования земельных угодий в зависимости от качества земли: "На одних местах будет хорошее сено, на других хлеба, на иных виноградники, еще на иных оливы; то же и с растениями, которые относятся к кормовым, например викой, люцерной, люпином...".

В его сочинениях имеются уже указания о пользе чередования культур, то есть, по сути дела, о севообороте.

О сидеральных культурах Варрон пишет: "Некоторые растения следует сеять не столько ради нынешнего урожая, сколько ради будущего года: если их скосить и оставить на месте, то они улучшают землю. Поэтому люпин, пока стручков на нем еще почти нет, а иногда и бобы, если стручки на них еще не стоит собирать, запахивают на тощем поле вместо навоза".

Любопытно следующее высказывание Варрона: "Кассий пишет (Кассий Лонгин Гай, I век до н. э., римский политический деятель, народный трибун), что лучшим удобрением является птичий помет, только не от болотной и не от водоплавающей птицы. Я думаю, что лучше всего помет из птичников, где содержатся дрозды. Он полезен не только земле, но и в еде волам и свиньям, которые от него жиреют".

Следует сказать, что в Древнем Риме дрозды пользовались большим почетом. Многие зажиточные римляне разводили их тысячами. Дрозды считались достойным подарком возлюбленной, льстецы посылали их в подарок влиятельным лицам. Дрозды служили также для защиты садов от вредных насекомых.

Между прочим, совсем недавно ученые-зоотехники заинтересовались возможностью использования птичьего помета в корм свиньям. Проведенные исследования дали положительный результат. В нашей стране ряд хозяйств успешно использует птичий помет в качестве добавки к основным кормам свиней. Так, две тысячи лет спустя подтвердилась мысль Варрона о пользе применения птичьего помета на корм скоту.

Полезный совет дает Варрон в отношении отбора семян: "Колосья, самые крупные и самые хорошие, следует положить на току отдельно, чтобы иметь самые лучшие семена".

Подробно описал Варрон применявшуюся в Риме технологию уборки зерновых. "Есть три способа жать хлеб: в Умбрии серпом подрезают солому у самой земли, и пучок, как срезан, кладут на землю. Когда их наберется много, их опять перебирают и с каждого срезают только колосья. Колосья бросают в корзину и отсылают на ток; солому оставляют на ниве, где ее сгребут в кучу. По-другому жнут в Пицеле, где у жнеца имеется деревянная кривая палочка, на конце которой насажена железная пилочка. Она захватывает пучок колосьев и обрывает их, оставляя солому стоять на ниве; ее скосят после. Третьим способом жнут под Римом и в большинстве мест: солому, захваченную вверху левой рукой, срезают посередине... Солому, которую не захватила рука жнеца и которая осталась в земле, скашивают после; солому же, которая осталась с колосом, переносят корзинами на ток".

Варрон составил подробный календарь сельскохозяйственных работ, дал советы по отбору семян для посева, описал применявшиеся в его время земледельческие орудия.

Сочинения Варрона дополнил его современник - поэт Вергилий (70-19 гг. до н. э.). Вергилий был сыном крестьянина и в молодости сам работал в поле, отлично знал сельскохозяйственную практику и впоследствии владел небольшим имением.

Вергилий вошел в историю как выдающийся поэт Древнего Рима. Одна из его поэм - "Георгики" - целиком посвящена сельскому хозяйству. Поэма пронизана искренней любовью к земледельческому труду, это своего рода гимн в его честь. В ней не только удачно обобщается весь предыдущий опыт земледельцев, но делается дальнейший шаг в развитии агрономической мысли по сравнению с тем, что высказывали Катон, Варрон и др. При этом он дает не просто агрономические советы, а в ряде случаев объясняет и обосновывает необходимость того или иного приема.

Поэт жил во время многочисленных успешных для Рима войн. Власти награждали воинов-победителей землями, которые конфисковали у мелких и средних землевладельцев. Так было конфисковано имение и у Вергилия. С грустью поэт повествует об этом в одной из своих поэм: "Буду ль когда-нибудь вновь любоваться родными краями, хижиной бедной моей с ее кровлей, дерном покрытой, скудную жатву собрать смогу ли я с собственной нивы?" Имение Вергилию все же вернули, и он потом написал свою поэму "Георгики".

В этой поэме Вергилий советует хлебопашцу, поселившемуся на новом месте, изучить природные условия местности, почву и "дедовский" опыт:

"Но перед тем, как взрезать начнем незнакомое поле, 
Надобно ветры узнать и различные смены погоды, 
Также отеческих мест постигнуть обычай и способ: 
Что тут земля принесет и в чем земледельцу откажет: 
Здесь счастливее хлеб, а здесь виноград уродится. 
Здесь плодам хорошо, а там зеленеет не сеян луг..."

Для распознавания, "какая земля для чего пригодна, какая сила в какой, цвет какой и к чему какая пригодна природа", Вергилий приводит ряд способов. Вот один из них:

"Вырыть колодезь и весь засыпать доверху снова 
Той же землей, и ее притопчешь крепко ногами. 
Если не хватит земли, - легка, скотине и лозам 
Больше подходит она; откажется ж если вместиться, 
Ежели выше краев над полной подымется ямой - 
Почва плотна..."

И далее:

"Почва соленая есть, ее называем мы "горькой", 
Хлеб не родится на ней, ибо вспашка ее не смягчает".

Для определения засоленности почвы поэт рекомендует процедить помещенную в корзину почву чистой пресной водой. Вкус просочившейся воды "... указание даст очевидное привкусом горьким...".

Вергилий говорит о необходимости чистого пара и чередования культур, об удобрении почвы не только навозом, но и золой и запашкой люпина:

"Не торопись, пусть год отдыхает поле под паром, 
Чтоб укрепилось оно, покой на досуге вкушая. 
Или, как сменится год, золотые засеивай злаки 
Там, где с поля собрал урожай, стручками шумящий, 
Или где вика росла мелкоплодная с горьким люпином,
Чьи, целым лесом шумя, подымаются ломкие стебли. 
Ниву посев иссушает льняной, иссушает овсяный, 
Также спаляет и мак, напитанный дремой литейской. 
Но с промежутками в год посев их бывает оправдан. 
Лишь бы ты почву сырым удобрил щедро навозом 
Или нечистой золой утомленное поле посыпал. 
Так, сменяя посев, полям ты покой предоставишь."

Рекомендации Вергилия о чистом паре, об удобрениях, вполне согласуются с современными агрономическими представлениями. Особенно примечательна рекомендация чередования зерновых культур с бобовыми.

В других местах поэмы Вергилий объясняет необходимость раннего подъема пара, "чтобы пыльное лето свежий прогрело отвал, обожгло его пламенем солнца..., чтобы не мог повредить урожаю счастливому плевел..., чтобы тощий песок не утратил сырости скудной".

Пишет он о дифференцированных способах обработки почвы применительно к разным условиям, о разной глубине пахоты на разных почвах, о необходимости двоения пара. Не забыл он сказать особо и о сорняках. Гневно описывая заросшее сорняками поле, поэт делает такой вывод:

"Если усердно рыхлить не потрудишься граблями почву, 
Шумом отпугивая птиц, и листву, затенявшую ниву, 
Острым серпом прорезать, моленьями дождь призывая, 
Будешь ты видеть, увы, что полны закрома у соседа, 
Голод же свой утолять по лесам, дубы сотрясая".

Описал он и способы борьбы с вредителями растений.

Правда, в его "Георгиках" есть много и наивных, с нашей точки зрения, рассуждений - ссылка на богов, определение сроков работ по движению звезд и т. п. В основном же эта поэма являлась выдающимся агрономическим произведением.

После Вергилия наиболее эрудированным в области агрономии писателем Рима был Луций Юний Модерат Колумелла (I век. н. э.). Ему, как выходцу из знатного римского рода, предназначалась военная служба и высокая административная должность, но он пренебрег этим, увидев свое призвание в другом. Он приобрел несколько небольших имений и занялся в них сельским хозяйством. Дела у него шли успешно. Изучив обширную агрономическую литературу и много почерпнув из практики образцового имения своего дяди Марка Колумеллы, а также используя свой собственный опыт, он уже на склоне лет написал книгу "Сельское хозяйство".

В то время в римской агрономии сложилось два направления. Одно было с установкой на экстенсивный тип хозяйства, которое велось на больших площадях при малых материальных и трудовых затратах, другое - на интенсивный, с вложением значительного труда и больших материальных средств.

Представителями первого направления были Плиний и Цельс. "Как выгоднее всего обрабатывать поля?" - спрашивает Плиний и тут же отвечает: "Так, чтобы это потребовало меньше всего затрат". Он рекомендовал приобретать мелких быков и пахать мельче, так как в этом случае затраты были меньшими.

Главой второго направления, яростно отстаивавшего его, был Колумелла. Высказывания сторонников экстенсивного типа сводить расходы до минимума он объяснял отсутствием здравого смысла и разумного расчета, уделом лентяев.

Интересно, но непонятно, почему Плиний в своей книге приводит занятный эпизод, в корне противоречащий его взглядам. "Когда Гай Фурий Кресим по освобождении из рабства стал получать с довольно маленького клочка урожай гораздо обильнее тех, которые получала вся округа с громадных участков, то ему начали сильно завидовать и говорить, будто он колдовством переманивает к себе жатву с чужого поля (за что его решили судить. - С. С). Ввиду этого в день, назначенный для разбирательства, боясь, как бы Спурий Альбин, бывший тогда курульным эдилом, не осудил его, он в тот момент, когда трибы должны были идти на голосование, принес на форум весь сельскохозяйственный инвентарь и привел туда своих здоровенных рабов, выхоленных, хорошо одетых, как говорит Пизон, с железными орудиями превосходной работы, с тяжеловесными кирками, увесистыми лемехами и сытыми волами, а затем сказал: "Вот мое колдовство, квириты, но я не могу показать вам или привести на форум мои ранние вставания, мое бодрствование по ночам, проливаемый мною пот". Его оправдали единогласно.

Никто из писателей-агрономов античного мира не говорил так настойчиво и убедительно, как Колумелла, о необходимости научных агрономических знаний и опыта. "Тот, кто посвятит себя занятиям сельским хозяйством, - писал он, - должен прежде всего обладать следующими качествами: знанием дела, возможностью расходовать средства и желанием действовать... Знать, что следует делать, это самое главное в каждом деле, а особенно в сельском хозяйстве, где охота и возможность действовать, при отсутствии знаний, часто приносит хозяину большой ущерб, так как бестолково выполненная работа только переводит зря деньги. Поэтому хороший хозяин, озабоченный тем, чтобы в хозяйстве своем идти верным путем к обогащению, всячески постарается в каждом деле спрашивать совета у самых сведущих хозяев, а также будет старательно рыться в старинных книжках и взвешивать, что думал каждый из этих авторов, чему он учил и все ли, написанное стариками, находится в соответствии с современной культурой или тут есть некоторые разногласия".

"И я не могу достаточно надивиться тому, - продолжал он, - что люди, желающие научиться говорить, выбирают оратора, красноречию которого и подражают; занимающиеся измерениями и вычислениями берут уроки у учителя любимой науки; изучающие танцы и музыку тщательно выбирают человека, который поставит им голос и научит пению, а также учителя танцев. Желая строиться, люди сзывают плотников и архитекторов, вверяя морю суда - опытных кормчих, собираясь воевать - опытных оружейников и воинов. Не будем перебирать всего по отдельности; каждый подбирает себе опытного руководителя в том деле, которым он хочет заниматься, и, наконец, из числа мудрецов приглашает наставника, образующего душу в правилах добродетели, - и только сельскому хозяйству, которое несомненно стоит ближе всего к мудрости и находится с ней как бы в кровном родстве, никто не учит и никто не учится. Про школы риторов и, как я сказал, геометров и музыкантов и, что еще удивительнее, про мастерские презреннейших пороков, где занимаются тем, как лакомее приготовить пищу и роскошнее подавать на стол, как убирать голову и завивать волосы, до сих пор я не только слышал, я их сам видел. Но я не знаю ни ученых, которые публично объявили бы курс сельскохозяйственных наук, ни их учеников. И однако, если бы в государстве никто не преподавал тех наук, которые мы упоминали выше, государство могло бы процветать, как это и было в старину. Города были и будут впредь счастливы без актерского искусства, а также и без адвокатов; без земледельцев же люди, разумеется, не могут ни существовать, ни питаться".

Сказано не только резко, но и с болью сердца за сельское хозяйство.

Далее Колумелла писал: "С сельским хозяйством можно управиться без тонкостей, но оно не терпит и глупости. Мнение большинства, что оно представляет собой легчайшее занятие и не требует никакого ума, очень далеко от истины".

Колумелла называет многих своих предшественников и современников, писавших о сельском хозяйстве, и тут же рекомендует: "Вот их и сзови на совет, прежде чем возьмешься за сельское хозяйство". "Не рассчитывай, однако, что с их слов ты усвоишь всю науку целиком. Такие произведения учат, но не делают мастерами. Главную роль играют опыт и практика, и нет ни одной научной области, где не учились бы на ошибках".

Вместе с тем Колумелла пишет о необходимости постановки специальных опытов: "Не довольствуясь, однако, авторитетом старых хозяев и наших современников, сделаемся примером сами для себя и попробуем производить новые опыты. Это выходит иногда, правда, в отдельных случаях убыточно, но в общем оказывается все-таки выгодным, потому что всякая полоска принесет доход, если владелец после многочисленных проб добьется того, чтобы выращивать на ней как раз то, что пойдет там всего лучше. При таком способе ведения хозяйства даже плодороднейшие поля приносят больше пользы. Поэтому никогда не следует забрасывать опытов во всем их многообразии, и особо смело надо действовать на хорошей земле, так как здесь ни труды, ни расходы не пропадут зря".

Говоря об упадке земледелия, Колумелла указывает, что урожаи в его время снизились до сам - 3-4, тогда как более столетия назад Варрон писал об урожаях сам - 10 и сам - 15. Многие авторы также отмечали снижение урожаев, но объясняли это по-разному. Одни рассуждали, исходя из религиозных представлений, что земля - это мать и, как всякая женщина, она стареет и теряет способность рожать. Другие, сравнивая почву римских провинций с почвами Северной Африки, считали ее вообще малоплодородной и поэтому легко истощающейся. Третьи находили, что истощение почвы происходит из-за непрерывных обработок. Эта точка зрения основывалась на том, что на распаханной целине и залежи при последующих обработках урожай непрерывно снижается. Существовало мнение, что почва истощается вследствие хорошей обработки почвы и получения высоких урожаев. Словом, все эти объяснения сводились к неизбежности истощения почвы и снижения урожайности. Колумелла же был оптимистом. Отвергая все эти причины, он говорил: "Я уверен,... что причины далеко отстоят от истины. Нечестиво думать, что природа, которую отец мира наделил вечным плодородием, постигнута, как некоей болезнью, бесплодием, и разумный человек не поверит, что земля, получившая в удел божественную и вечную юность и именуемая всеобщей матерью, потому что и рождает все и будет рождать и впредь, состарилась, будто человек. Я думаю поэтому, что дело не в небесном гневе, а скорее в нашей собственной вине".

"Следовательно, - писал Колумелла, - не от утомления, как думает большинство писателей, и не от старости, но главным образом от нашей небрежности земля ответит нам меньшим плодородием. Ведь можно получать всевозрастающие урожаи, если подкреплять почву частым, своевременным и умеренным унавоживанием".

Эти суждения римского агронома, высказанные две тысячи лет назад, полностью подтверждаются современной практикой земледелия.

Следует отметить, что учение римских агрономических писателей о почве никем не было развито вплоть до середины XIX века, до появления научного почвоведения.

Современные исследователи, изучающие сельское хозяйство Древнего Рима не вполне доверяют сообщениям Колумеллы о резком падении урожаев в Риме за полтора-два века. Вероятнее, что Колумелла в горечи за сложившееся при нем пренебрежительное отношение знати к сельскому хозяйству слишком утрировал падение урожаев. Варрон, давая справку об урожаях сам - 10 и сам - 15, вероятно, имел в виду лучшие хозяйства. К сожалению, более точными и объективными данными об Урожаях мы не располагаем.

Во времена Колумеллы в Риме возделывались почти все современные нам культуры: пшеница, рожь, овес, полба, просо, рис, бобы, горох, фасоль, чечевица, вика, клевер, люцерна, люпин, лен, кунжут, турнепс, репа и многие другие. Колумелла положил начало классификации этих культур; по принятому и сейчас ботаническому признаку он разделил их на однодольные и двудольные, допуская, правда, при этом ошибки.

Писатель дает агрономические советы по выбору земельного участка, удобрению, обработке почвы, нормам высева, срокам посева, уходу, уборке, обмолоту и хранению. Многие его рекомендации почти без изменений можно прочитать в современных учебниках по земледелию, но есть среди них и ошибочные. Так, например, он пишет о перерождении пшеницы в полбу, репы в брюкву и обратно. Но неправильные предположения и утверждения Колумеллы не умаляют того ценного вклада, который он внес в науку о земледелии, его заслуги перед человечеством.

Рассуждения Колумеллы о конкретных приемах земледелия были всегда исчерпывающими и обоснованными. "Глубокая вспашка, - разъяснял он, - приносит наибольшую пользу всякому произрастанию на нивах, глубоко изборожденных плугом; пышно разрастаются посевы и деревья".

Пахарь обязан "нигде не оставлять ни пяди нетронутой земли", то есть пахать без огрехов. Для проверки качества пахоты Колумелла рекомендовал взять крепкий шест и протащить его поперек вспашки: "Если шест идет ровно, ни на что не натыкаясь, значит вся земля сплошь перепахана; если же на пути его встретится нечто твердое, то, очевидно, земля осталась тут нетронутой". Он требовал делать землю рыхлой, чтобы вызвать ее "брожение", то есть как бы предвосхитил современное понятие о биологических процессах в почве.

Много внимания уделял Колумелла удобрениям, которые он подразделил на пять основных видов: навоз, компост, зеленое удобрение, минеральное и удобрение землей. Под минеральным удобрением писатель имел в виду золу, а под зеленым - люпин. "Я считаю, что если у хозяина ничего нет, то люпин всегда придет на помощь. Если на плохой почве его рассеять и запахать,... то он обнаружит свойства самого прекрасного удобрения".

Есть места, пишет Колумелла, "где почему-либо нельзя держать ни скота ни птицы. И все-таки в таком месте только нерадивый хозяин останется без навоза. Можно набрать... листьев, можно накопать земли между кустарниками, на дорогах и перекрестках, можно нарезать папоротника... и перемешать все это с дворовым мусором, можно свалить в глубокую яму для навоза... золу, нечистоты, стебли растений и прочий сор".

Колумелла находит выход и при отсутствии удобрений в хозяйстве: "...весьма полезно делать и так, как, помню я, часто делывал дядя мой, Марк Колумелла, хозяин весьма сведущий и старательный: на песчаные места он возил глину, а на глинистые и очень плотные - песок и добивался не только щедрого урожая хлебов, но и выращивал прекрасные виноградники". Но за рекомендации удобрять землю землей на Колумеллу с возмущением вскоре обрушился Плиний.

Забегая вперед, нужно отметить, что предложение удобрять землю землей выдвигалось и в наше время.

Колумелла подробно пишет о приготовлении хорошего навоза. В Греции и Риме раньше навоз обычно складывался на поверхности почвы. Он же настоятельно рекомендует делать для навоза специальные ямы: "Навозных ям должно быть две: в одну складывают свежий навоз, который там и остается целый год; из другой - вывозят старый. Обе делаются на манер бассейнов, со слегка покатым дном, которое заливается затиркой, чтобы не пропускало жижи. Чрезвычайно важно, чтобы она не высохла и навоз не потерял своих сил. Его усердно поливают, чтобы семена сорных трав и колючих растений, застрявшие между соломой и мякиной, погибли и, будучи вывезены в поле, не заглушали посев травой. Опытные хозяева поэтому весь навоз, вычищенный из овчарен и других хлевов, прикрывают ветками, тем самым не давая солнечным лучам иссушить и сжечь его".

Рекомендации Колумеллы о хранении навоза совершенно правильны. Это стоит отметить особо потому, что в его время не имели понятия об азоте вообще и как об основном элементе питания растений и, следовательно, о потерях его при хранении навоза. Тем не менее все его советы по хранению навоза как раз и служат сохранению азота.

Как видно из приведенной выше цитаты, Колумелла проявляет заботу и о том, чтобы не допускать засорения полей через навоз. Ведь именно через навоз при плохом его хранении мы и в современном земледелии в наибольшей мере засоряем поля сорняками.

Вот несколько советов Колумеллы по использованию навоза: "Гораздо выгоднее хозяину удобрять землю чаще, чем делать это без меры". "Разбросав удобрение, следует немедленно запахать его, засыпать землей, чтобы оно от солнечного зноя не потеряло сил и чтобы земля, перемешавшись с ним, тучнела от этой пищи. И поэтому, когда в поле раскладывают навозные кучи, то не следует разбрасывать навоза больше, чем пахари смогут в тот же день запахать".

Колумелла ратовал за ранний сев зерновых культур. Ранний сев озимых "...окажется более подходящим, потому что корни хлебов смогут укрепиться раньше, чем их хватит зимними дождями, холодами и заморозками". Про яровой сев он писал: "...чем раньше мы посеем, если это допустимо по характеру местности и климата, тем лучше все уродится". При этом он остроумно замечает: "...ранний сев часто обманывает, а поздний никогда - урожай от него всегда плох". Вспомним русскую пословицу: "Ранний сев к позднему в амбар не ходит".

Установлению сроков и норм высева и до Колумеллы уделялось немало внимания. Дает такие рекомендации по срокам сева и нормам высева и Колумелла, но он тут же и оговаривается: "Мы не думаем, что указанная нами мера должна сохраняться всегда: она изменяется в зависимости от места, времени и климата".

Полезные советы дает он по семенному делу. Предлагает, например, отбирать зерно на семена сразу на току, при этом, если урожай средний, то отбирать лучшие колосья, а если обильный, то отбирать самое тяжелое зерно.

Писал Колумелла и о мотыжении и прополке посевов. Этим он как бы вел полемику со сторонниками экстенсивного направления - противниками тщательной обработки полей. "Только никуда негодный земледелец, - писал он, - может допустить, чтобы у него на посевах росла трава: оставленные сорняки очень много отбирают от злаков".

Есть в труде Колумеллы советы по борьбе с болезнями и вредителями, но меры, рекомендуемые им, примитивны и едва ли достигали своей цели.

Во времена Колумеллы широкую популярность завоевала люцерна, и он подчеркивает ее полезные свойства: "Из тех кормовых растений, которые необходимо сеять, самое превосходное - это мидийская трава (люцерна); посеянная однажды, она приносит урожай в течение десяти лет; в год ее обычно скашивают четыре раза, а иногда и шесть, она удобряет землю, истощенный скот от нее поправляется". И тут же пишет о необходимости тщательного посева и ухода за люцерной, включая полив и прополку.

Три большие главы посвятил Колумелла луговодству. Изложены они так, что с небольшой поправкой могли бы войти в современное руководство по созданию культурных пастбищ и сенокосов. Вот некоторые его высказывания: "Бури, губительные для других отраслей сельского хозяйства, не вредят лугу; он почти не требует затрат, а доход приносит ежегодно, причем доход двойной: от свежих кормов не меньше, чем от сена". "...Самую плохую землю, будь она плотной или рыхлой, можно превратить в луг, если есть возможность орошения... Уход за лугами требует больше заботы, чем труда... Места плохие и высокие надо унавозить... Не будем пускать на луг ни свиней - они своим рылом подкапывают и подрывают дерн, - ни крупного скота, пока земля не станет совершенно сухой: копыта у него увязают в сырую землю, мнут и разрывают корни травы... Есть луга, ставшие от старости вовсе плохими; старые хозяева лечат их, содрав мох и разбрасывая по ним семена с сеновала или вывозя навоз... Ничто, однако, не приносит такой пользы, как частое разбрасывание золы... Все это, однако, средства медленно действующие; самое же действенное - заново перепахать все место". И далее о посеве, о поливе, пастьбе скота и покосе, о подкашивании, об уничтожении сорных трав...

Все сочинение Колумеллы изобилует словами и выражениями, свидетельствующими о его любовном отношении к земле, заботой о ней: "лелеять землю, помогать земле, помогать плодоношению".

Писал он о виноградарстве и садоводстве, о разведении всех видов скота и птицы и даже о рыболовстве. Целую книгу посвятил внутрихозяйственному устройству поместий, обязанностям управляющего имением.

Книги Колумеллы - это как бы энциклопедия сельского хозяйства, обобщение всего агрономического опыта, накопленного в Риме в период его расцвета. 18 веков спустя крупнейший ученый-агрохимик Либих скажет: "Когда читаешь двенадцать книг Колумеллы и сравниваешь их с нашими руководствами по части практического сельского хозяйства, ощущаешь то же, что при переходе из бесплодной пустыни в прекрасный сад, в котором все свежо и прекрасно".

Выше агрономическая мысль в античном мире уже не поднималась. Труды Колумеллы вошли в золотой фонд науки о земледелии.

Упоминавшийся уже Гай Секунд Плиний Старший (23-79 гг. н. э.) обратился к сельскохозяйственной тематике после Колумеллы в своем обширном труде "Естественная история". Он был разносторонне образованным ученым, но личной практики в сельском хозяйстве не имел и лишь переложил написанное его предшественниками. Новым в его сочинении является только более подробное описание сельскохозяйственных орудий, применявшихся при его жизни в Риме. В частности, он описал как новинку устройство плуга с двухколесным передком.

Однако такой высокообразованный человек, как Плиний, по ряду вопросов имел наивные суждения. Нельзя, например, без улыбки читать, что для того, чтобы избавить просо от болезней и вредителей, нужно "...обнести вокруг поля жабу и потом, поместив ее в глиняный сосуд, зарыть в середине поля"; "...мышей отгоняют, обрызгивая семена разведенным пеплом ласки или кошки или водой, в которой они сварены"; "...от ржавчины хлебов можно избавиться, воткнув на посеве ветви лавра; иногда в плоде смоковницы семена превращаются в мошек и вылетают" и т. п. и т. д. Выписал это Плиний из других произведений и добавил из слышанного в народе.

Сведения о применявшихся в античные времена сельскохозяйственных орудиях крайне скудны. Римские агрономы писали о них мало и не всегда понятно. Дополняются эти сведения археологическими находками - рисунками на некоторых изделиях, статуэтками.

Дешевый рабский труд не стимулировал развития средств труда. Долгое время они оставались такими, какими их переняли греки и римляне от земледельцев предыдущей эпохи. Лишь с началом производства железа в земледельческие орудия стали вноситься некоторые усовершенствования.

Древнейшее пахотное орудие, заимствованное римлянами у народов - предшественников, было целиком деревянным. К дышлу спереди крепилось ярмо, в которое впрягались волы, а иногда и рабы. Сделанная из естественного сука или из другого куска дерева собственно рабочая часть крепилась на дышле и была направлена вниз, к верхней части была приделана ручка-держак. Такое примитивное орудие с большим усилием нужно было давить в землю, и оно могло лишь бороздить (крошить) землю. Это в известной мере устраивало земледельцев, когда они обрабатывали уже освоенные земли. Однако для распашки целины и долголетних залежей такое орудие было малопригодным, но появился металл (сначала бронза, а затем железо), а за ним и изготовленные из него наконечники, насаживаемые на рабочую часть плуга - наральники. Это облегчило вдавливание плуга в землю, но не изменило принципа его работы. Со временем к стойке плуга и наральнику стали крепить наклонную отвальную Доску, которая уже могла переворачивать пласт.

Первобытный римский плуг

Управлять плугом с отвалом одной рукояткой было трудно и тогда стали делать две ручки. Возможно, римляне переняли это от египтян, у которых пахотные орудия с двумя ручками были давно.

Плуг с отвалом мог переворачивать пласт земли, но не отделял пласта от соседней, нетронутой дернины. Сделать это помог укрепленный на дышле впереди отвала железный нож-обрез. Однако и в таком виде плуг не удовлетворял античных земледельцев. Чтобы удержать его на должной глубине пахоты и обеспечить ровную ширину захвата, нужно было приложить немалые силу и умение. От подневольного раба землевладелец добиться этого не мог.

Первый плуг с передком

Стремясь сделать плуг более управляемым, придумали отделить грядиль от дышла упряжки. Впереди грядиля установили на стойке опорный полозок, потом колесо и в конце концов - передок на двух колесах. С таким устройством обеспечивался ровный ход плуга и регулировка его по глубине и ширине захвата. Плуги с передком начали появляться только в конце римской эпохи, и приходится сожалеть, что они впоследствии были забыты и много веков спустя их пришлось "изобретать" заново.

Древнеримская жатка

Убирали римляне хлеб серпами самой разнообразной формы. Жали его либо под корень, если нужна была солома, либо по середине стеблей, чтобы облегчить перевозку и молотьбу. Оставшуюся солому сжигали или убирали отдельно. Для уборки урожая использовался также особый инструмент в виде гребенки с короткой поперечной ручкой. Частые зубья, очевидно, были загнуты внутрь. Этим орудием обрывали со стеблей колосья. Затем их складывали в корзину, которую носил с собой жнец на ремне через плечо.

Плиний описал интересную машину, которую с полным основанием можно назвать жаткой. Это был прямоугольный расширенный кверху деревянный ящик на двух колесах. Передняя стенка была ниже, лишь на одну доску выступала над дном. К ней во всю длину крепилась железная гребенка с подогнутыми кверху частыми зубьями. Вола впрягали в короткие оглобли сзади ящика (головой к нему), и он толкал тележку вперед: гребенка счесывала колосья, и они падали в ящик. Это было существенным усовершенствованием описанной выше ручной гребенки, однако, вряд ли она имела широкое применение.

Молотили хлеб обычно палками. Было у римлян и своего рода молотильное приспособление - трибула. Это широкая доска, с набитыми снизу острыми камнями. Эту доску волочили по разложенному на току хлебу. Такой же волокушей молотили хлеб в начале XX века и у нас в Азербайджане.