3. Цена "зеленой революции"

 Приди на поле в час дневных забот,-
 От изумленья ты откроешь рот:
 Все диво здесь, все - поиски, затем
 Что жизнь еще не прожита никем
 Без поисков...

Бедиль. Ифрон (XVII век, перевод с таджикского)

По сути, земледелец всегда имел дело с растениями, в той или иной мере именно его стараниями потерявшими естественные, природные свойства. Потому-то, если культурное растение лишить забот человека, предоставить самому себе, то оно вырождается, погибает. Тысячелетняя селекция привела, например, к появлению неосыпающихся видов зерновых культур. Но "не-осыпающиеся" означает "самостоятельно не размножающиеся". Словом, искусственное рождает искусственное.

В начале второй половины текущего столетия селекционерами были выведены новые сорта зерновых культур, особо "отзывчивые" на повышенные дозы минеральных удобрений. Они ознаменовали собой период, получивший громкий титул "зеленой революции", и одновременно потребовали больших расходов энергии искусственного же происхождения. Речь идет не только об удобрениях, но и об обеспечении всех условий выращивания высокоурожайных сортов, которые делают необходимым усиленное применение средств механизации, химизации и мелиорации, составляющих основу индустриализации агросферы.

К. Маркс под интенсификацией сельского хозяйства понимал "концентрацию капитала на одной и той же земельной площади, вместо распределения его между земельными участками". Ту же мысль, но в результате анализа данных дальнейшего развития сельскохозяйственного производства продолжает В. И. Ленин, отмечая, что сущность интенсификации аграрной отрасли состоит в увеличении "размеров капитала, вкладываемого в прежнее количество земли".

Чему же равны в наше время вложения в механизацию, химизацию и мелиорацию агросистемы и какова их реальная отдача?

Энергонасыщенность гектара пашни так же, как и энерговооруженность работника, занятого в сельском хозяйстве, возрастают не только вследствие увеличения числа применяемых машин, но и за счет повышения их мощности. Так, если к началу 60-х годов в развитых странах мощность выпускаемых тракторов составляла 40 - 50 лошадиных сил, то спустя двадцатилетие - уже 90 - 100.

Появление новых, так называемых "энергонасыщенных" тракторов, а также самоходных комбайнов и других машин позволяет существенно увеличить не только их тяговую мощность, но и рабочие скорости. А это очень важно для сельского хозяйства, где исстари "день год кормит". Теперь же счет нередко идет и вовсе на часы, задержаться со вспашкой, культивацией или с уборкой - значит потерять ощутимую долю урожая. Современные энергосредства позволяют увеличить и скорость движения агрегатов по нолю, и ширину их захвата, а следовательно, общую производительность, от которой зависят конечные результаты труда.

Особенно высокие темпы роста энергонасыщенности сельского хозяйства наблюдаются в развитых странах в послевоенный период. Весьма примечательный факт отмечен в США в 1978 году. Энерговооруженность труда в сельском хозяйстве достигла 136 лошадиных сил, вдвое превысив аналогичный показатель по американской промышленности. В нашей стране со времени коллективизации энергонасыщенность сельскохозяйственного производства возросла более чем двадцатикратно. Только в десятой пятилетке энерговооруженность одного работающего в сельском хозяйстве СССР увеличилась почти в 2,5 раза. А ведь чем выше энергетическая обеспеченность человечества, тем больше оно может произвести валового общественного продукта.

Сельское хозяйство развивается по тому же пути, что и промышленность. Недаром на наших глазах происходит процесс его индустриализации. Но между самими двумя сферами есть некоторые очень существенные различия.

Освобожденность промышленности от "сиюминутных", непосредственных воздействий природы оказалась для нее очень полезной. Независимый и мыслит независимо. Все более совершенные технологии внедряются в промышленное производство. Они открывают новые источники энергии, материалы, способы их обработки, благодаря которым рождаются опять-таки качественно иные технологические процессы.

Во многом по-другому обстоят дела в сельском хозяйстве. Разумеется, и здесь основа движения - научно-технический прогресс. И, конечно, верно, что продукты питания мы получаем главным образом за счет использования ископаемого топлива. Но, заметьте, только... главным образом. Без сегодняшнего солнца запасенные им, скажем, в виде нефти "консервы" в тот же хлеб и картофель но превратятся. Как ни велик человек, как ни колоссальна его мощь, а без сегодняшней природы ему в сельском хозяйстве не обойтись!

Природа, кормящая человека, на него же надевает и кандалы. Не сообразуясь с ней, он не может создать и внедрить никакую новую сельскохозяйственную технологию. Не удивительно, что за все 10 - 12 тысяч лет существования земледелия основы процесса добывания пропитания в сущности остались прежними. Как и раньше, они сводятся к стереотипным операциям обработки почвы, посева, ухода за растениями и уборки урожая. Изменилась (и очень) за это время только техника, но не технология, не метод производства!

Представим себе, что человеку не удалось изобрести метода передвижения качением... Не появись на земле колесо, а за ним многообразнейшие колесные экипажи, мы, как говорится, далеко бы не уехали. Полозья или, допустим, "стопоходы" не позволяют развить подходящей скорости даже и в том случае, если соединить их с паровой машиной, с электрическим или атомным двигателем. Конечно, каждое очередное появление новых приводных устройств увеличивало бы скорость перемещения "бесколесного человечества", но каждый раз ее прибавка была бы все менее значительной. Чтобы рывком нарастить скорость, понадобилось бы перейти на другой метод, использовать иную технологию движения, например ту же колесную...

В рамках старой технологии производства увеличение энерговооруженности дает все меньший и меньший эффект. В конце концов он оказывается исчезаю-ще малым или даже негативным, знаменуя некий "порог энергонасыщения".

Статистика показывает, что если в 30-х годах текущего столетия удвоение производства сельскохозяйственной продукции обходилось 3-4-кратным повышением энерговооруженности, то сейчас, в 80-х годах, такой же рост требует уже 5-10-кратного увеличения расходов на технику. Аналогично растет и применение искусственных удобрений.

Еще в конце XVIII века А. Н. Радищев восклицал: "Если кто искусством покажет путь легкий и малоиздержестный к претворению всякой земли в чернозем, тот будет благодетель рода человеческого".

Во времена Радищева, да и еще лет сто спустя, черноземы казались самыми плодородными, истинно "чудо-почвами", способными давать максимально возможный урожай. Сейчас обильные урожаи получают вовсе не на черноземах; в Западной Европе почва давно уже превратилась в некий искусственный субстрат, которому искусственными же мерами придают оптимальные физические свойства, обеспечивают нужными питательными веществами, а иногда и водой.

Много тысяч лет человек был уверен в том, что все живущее на планете из земли возникает и в нее же возвращается. В одном из древнеиндийских философских трудов можно прочитать: "Земля - это пища и поглотитель пищи, ибо все существующее возникает из нее. Все, что уходит, поглощается. Все, что приходит, поглощается".

Сегодня с одного гектара поля в зависимости от типа почвы и вида возделываемой культуры ежегодно выносится вместе с полученным урожаем от 250 до 650 килограммов разных химических элементов (азота, фосфора, калия и т.п.). Это то, что "уходит". А вот "поглощается" оно, заметим, на достаточном удалении от поля, в местах, наиболее удобных с точки зрения человека для жизни. Выходит, земля действительно "пища". Что же касается приписываемой ей функции "поглотителя", то здесь не все так просто, как полагал древний мудрец. Причем давно не просто...

В прошлом самым распространенным способом возврата взятого из земли было, как мы знаем, предоставление ей "отдыха". Оставленная в покое на несколько десятилетии, она порастала лесом, кустарником, травами, становилась при бежищем для многих диких жиотиых и постепенно восстанавливала утраченные силы. Но по мере роста населения и освоенности планеты земля отдыхала все меньше, и в ней начали сокращаться запасы гумуса - основного органического вещества, обеспечивающего плодородие почвы.

Восполнять эти потери человек научился довольно давно. Недаром в России когда-то крупный рогатый скот считался на равных производителем молока, мяса и навоза. Существовал даже такой термин - "навозное скотоводство". И действительно, избежать потерь гумуса можно, лишь возвращая почве забранную у нее органику. На естественных природных пастбищах этот процесс вполне успешно длится уже миллионы лет, так как здесь остаются и выделения животных, и недоеденная трава. Человек же, поместив сельскохозяйственных животных под крышами ферм, в корне изменил прежние условия. В результате большое количество навоза не попадает в почву и не только не идет в дело, а засоряет окружающую среду. По сей день утилизация навоза от крупных ферм и комплексов представляет собой серьезную проблему.

Но даже и в том случае, если бы удалось собрать и использовать в качестве удобрений весь навоз и все антропогенные фекалии, полностью замкнуть гумусную цепь не представляется возможным. Немалая часть органики все равно была бы утеряна при сборе и перевозке. Кроме того, нельзя забывать о растительных остатках, увезенных с поля: для замыкания кругооборота их тоже следовало бы вернуть почве. Приходится признать, что задача эта неразрешима и по организационным, и по экономическим причинам.

Значительно проще и эффективнее оказывается применять искусственные минеральные удобрения, и поэтому их производство растет с невероятной быстротой. За послевоенный период количество минеральных удобрений, внесенных на гектар посевов, увеличилось в развитых странах от 5 до 15 раз. Ожидается, что к началу следующего века во всем мире будет использоваться вдвое больше таких удобрений, чем на рубеже последней трети нынешнего. Рост огромный, но... достаточный ли?

Приведем такой пример. В начале 70-х годов урожайность зерновых (без кукурузы) в ФРГ составила около 35 центнеров с гектара. Тогда же западногерманские экономисты X. Байнхауэр и Э. Шмакке в "Своде международных прогнозов. Мир в 2000 году" подсчитали: чтобы среднемировая урожайность (а она в то время равнялась 12 - 13 центнерам) достигла указанной цифры, общее производство минеральных удобрений должно возрасти в 30 раз! Если так, то, значит, делают вывод ученые, к наступлению следующего века рубеж в 35 центнеров с гектара взят не будет. Да и чему удивляться: ведь сейчас во всем мире еще две трети крестьянских семей обрабатывают землю сохой и мотыгой.

И в исконных черноземных зонах земледелия развитых стран разница между выносимыми с урожаем, вымываемыми и выдуваемыми из земли элементами питания и теми, что поступают с удобрениями, все еще достаточно велика. Ежегодно здесь минусуется несколько тонн гумуса на каждом гектаре; азотные, фосфорные, калийные удобрения не полностью покрывают убыль соответствующих веществ. Конечно, особенно тревожна утрата гумуса, который накапливался тысячелетиями в процессе перешивания отмершей органики. Почва без него - это как бы скелет, лишенный живых тканей. Расходуя гумус, мы растрачиваем не-возобновимые запасы "бывшей солнечной энергии", аккумулированной в верхнем тонком слое континентов планеты.

Вывод однозначен: назад дороги нет. Полностью перейти на органические удобрения, отказавшись от искусственных, можно, лишь примирившись с падением урожайности. А с этим согласиться никак нельзя.

Использование азотных удобрений - самая дорогая статья в бюджете индустриального сельского хозяйства. Но без них не обойдешься. Ведь если вносить их в оптимальной дозе, то растения вдвое лучше используют солнечную энергию. Кроме того, большие количества минеральных удобрений опосредованно способствуют росту гумуса в почве. Известный советский агрохимик академик Д. Н. Прянишников писал: "Через минеральные удобрения - к поднятию урожаев, притом не только зерна, но и кормов; тогда будет больше скота, больше навоза и еще больше поднимутся урожаи".

Каково же состояние связки "удобрение - урожай"?

С начала века использование минеральных удобрений в странах Западной Европы выросло в десятки раз, а урожайность зерновых - лишь вдвое-втрое. Самое же главное, что с течением времени внесение все больших количеств минеральных удобрений давало все меньшую относительную прибавку урожая. В США, например, за 20-летие с конца 40-х годов общий объем сельскохозяйственной продукции увеличился на 45, урожайность зерновых - на 77 процентов. Ежегодное же использование азотных удобрений поднялось на 648 процентов! Это означает, что к началу 70-х годов эффективность воздействия повышающихся доз азотных удобрений уменьшилась в пять раз.

Итак, минеральные удобрения - искусственная пища растений - не всемогущи. Существует определенная оптимальная доза внесения удобрений, выше которой подниматься просто нет смысла. Какова она?

Большинство специалистов убеждены, что нужно вносить в почву удобрений не больше, чем может усвоить растение. Другие полагают, что оптимум - это когда отношение энергетических затрат на обеспечение растений минеральным питанием к энергетическому выходу с урожаем оказывается минимальным. Наконец, третьи рекомендуют прежде всего считаться с окружающей средой, чтобы минеральные вещества не попадали в реки и озера, не отравляли природу.

В определенной мере правы все. Жаль только, что никто в точности не знает, сколько же и чего именно может потреблять растение в тех или иных условиях. А разнообразие последних - огромнейшее, и от конкретных их сочетаний зависят потребности и аппетит растений. Конечно, мы имеем приблизительное представление, сколько, когда и чего вносить в почву. Это всегда следует делать по первому же "требованию" растения, а значит, надо научиться понимать их "язык", создать соответствующие смеси и технику, которая сумела бы сразу подать "на стол" все необходимое. Словом, без эмпирики здесь пока не обойдешься. Еще рано утешать себя известным выражением "нет ничего практичнее чистой теории"... Наука о питании растений должна стать зрелой как можно быстрее: слишком уж дорога цена искусственного кормления!

Не следует также забывать, что, кроме азота, фосфора, калия, растения нуждаются в микроскопических количествах других элементов, составляющих едва ли не всю периодическую систему Менделеева. Между тем нет абсолютно совершенных почв: в одной мало цинка, в другой железа, в третьей - лития. Пока человек не занялся земледелием, все шло как бы само собой: каждое дикорастущее растение приживалось на своей почве, состав которой казался ему наиболее подходящим. С переходом к монокультуре положение резко изменилось. Потому-то теперь пшеница требует того, чего в почве нет или мало. В ответ появились так называемые микроудобрения. Казалось, скажем, щепоть лития на тонну азота способна исправить положение. Но вот незадача: после очередного дождя, может случиться, щепоти этой и в помине не останется, и ее нужно вносить вновь!

Вполне вероятно, что со временем будут производиться стандартные (выписанные по рецептам!) смеси удобрений для каждой "единицы" почвенной территории. Сколько таких "единиц" может быть? Почва - живой организм, а попробуйте найти два абсолютно одинаковых живых существа на планете... Чтобы кормить растения по всем правилам науки, которые, кстати, следует еще разработать, потребуется не только в существенной мере перестроить промышленность, производящую искусственные удобрения, но и предусмотреть на полях что-то вроде почвенных станций слежения и скорой помощи... Дорого? Возможно. Но вопрос, так сказать, не в прямой цене, вопрос в том, окупятся ли затраты.

Критикуя известный доклад Массачусетского клуба, который, как известно, призывал человечество остановиться и прекратить экономический и технический рост, французский ученый Р. Каррийон писал: "Не будем также продолжать разговор о постоянном сокращении производства химикатов и минеральных удобрений. Это несерьезно и похоже на то, как если бы кто-нибудь, желая бороться с ростом слишком быстро тянущегося вверх юноши, напялил на него детские короткие штанишки. Разве кто-нибудь подсчитал объем органических удобрений, необходимых для получения нынешних урожаев, изучил возможности биологических методов, с помощью которых можно получать и поддерживать нынешние урожаи, не прибегая к химическим средствам?"

Минеральные удобрения во все больших количествах безусловно необходимы и, несомненно, будут применяться в обозримом будущем, так как они пока что единственная возможность резкого увеличения производства сельскохозяйственной продукции. Так же неизбежно, по-видимому, и расширение использования химических средств борьбы с сорняками и сельскохозяйственными вредителями.

По оценкам экспертов, в настоящее время около трети мирового производства пищевых продуктов ежегодно гибнет от "зеленого пожара" - сорняков и вредителей. Это, однако, средние цифры. Случается (и история человечества знает немало таких бедствий), что "нахлебники" отбирают у земледельца практически весь урожай.

В последние десятилетия затраты на борьбу с вредителями и болезнями сельскохозяйственных культур увеличиваются особенно высокими темпами и составляют все более ощутимую долю в балансовой стоимости продуктов растениеводства. Если сравнить данные 1951 и 1980 годов, то станет очевидно, что мировой объем производства аграрной отрасли повысился на 300 процентов, а затраты на защиту растений - чуть ли не в 20 раз. Основываясь на сохранении таких темпов к концу века, специалисты предсказывают различные, но всегда очень большие масштабы применения защитных химических средств. И сколь бы критичным ни было отношение к подобным экстраполяциям, следует признать, что сельское хозяйство стоит перед угрозой катастрофического роста затрат на защиту растений. А ведь у этой проблемы есть и другая, чрезвычайно важная сторона - охрана окружающей среды.

...По сути, мы живем в мире насекомых, а не насекомые в нашем. Сегодня их насчитывается уже полтора миллиона видов, а энтомологи ежегодно открывают и описывают все новые и новые. За историю своего существования на Земле человеку удалось уничтожить целиком много сотен видов животных и считанное число видов насекомых. Почему мы легко и быстро истребили, скажем, огромную морскую корову Стеллера и никак не можем справиться с невзрачным колорадским жуком?

Прежде всего из-за огромной скорости размножения насекомых. Крупные животные живут дольше мелких. За это они расплачиваются меньшей плодовитостью и меньшей интенсивностью роста. Смешно предположить, что масса слона может удвоиться за сутки. Муха же способна на значительно большее. Достаточно довести численность поголовья крупных животных до некоторого критического предела, и с данным видом будет покончено. А вот для возрождения мушиного племени вполне хватит оставшейся в живых единственной пары...

Но это еще не все. Энтомологи довольно давно установили способность насекомых к своего рода обучению. Они обнаружили, например, что гусеницы яблонной плодожорки аккуратно обходят налеты инсектицидов. Но ведь сплошь все растения не покроешь раствором, и потому "ученые твари" продолжают свою разрушительную работу.

Следующее неприятное открытие - устойчивость (иммунитет) некоторых насекомых к ядохимикатам. Они настолько приспосабливаются к самым, казалось бы, губительным средствам, что спокойно благоденствуют и размножаются в еще недавно считавшейся ядовитой среде. О чем-то подобном, хотя и не всерьез, писали братья Стругацкие в своей шуточной фантазии "Понедельник начинается в субботу": "С ними Модест Матвеевич боролся. Он поливал их скипидаром и креозотом, опылял дустом, опрыскивал гексахлораном, они гибли тысячами, но возрождались десятками тысяч. Они мутировали, потомки наиболее древних родов питались теперь исключительно пиретрумом, смешанным с хлорофосом".

Крупнейший советский ученый, создатель учения о ноосфере - сфере разума, замещающей дикую биосферу, академик В. И. Вернадский писал: "Земледелие резко меняет окружающую природу, ибо в окружающей его живой природе все свободные площади заполнены живым веществом, и для того, чтобы вести новую жизнь, человек должен очистить ей место, очистить площадь от другой жизни. Но больше того, он непрерывно должен охранять создаваемую им жизнь от окружающего напора жизни - от животных и растений, бросающихся в открываемое им пустое место. Он должен охранять и плоды своего труда от животных и растений, без этого их поедающих, - от млекопитающих, птиц, насекомых, грибов и т. п.".

Похоже, таким образом, что, вычисляя предельно возможную биомассу человечества, необходимо принимать во внимание поправку на биомассу насекомых - его сожителей и сотрапезников. Если мы отказываемся сделать такую поправку, то следует учесть новые энергетические затраты на ведение постоянной войны с миром насекомых. Победа в ней позволила бы существенно увеличить мировые ресурсы продуктов питания, не вводя в оборот ни одного дополнительного гектара, не возделывая ни одного дополнительного колоса. Вопрос опять-таки в стоимости этой победы...

Если для искусственного удобрения полей в соответствии со всеми требованиями науки нужна сеть почвенных станций-лабораторий, то для войны с вредителями нужна не менее разветвленная разведывательная сеть, могучая и быстро разворачивающаяся армия и, конечно, генеральный штаб...

Обычно пестициды применяют профилактически. Но это выгодно лишь тогда, когда точно известно, чт,о на данном поле нашествие насекомых определенного вида происходит ежегодно. Однако многие сельскохозяйственные вредители и болезни нападают на посевы внезапно, и, поскольку используемые против них химические вещества стоят дорого, систематическая обработка в этом случае экономически нецелесообразна. И в этом, очевидно, есть положительная сторона, потому что частое внесение инсектицидов может иметь отрицательные последствия.

Более стойкие химические вещества, являющиеся обычно и более эффективными, нередко поражают многие организмы, помимо тех, на которые нацелены. Рано или поздно вредоносные организмы вырабатывают у себя невосприимчивость к ядам. Чем чаще популяция сельскохозяйственных вредителей подвергается воздействию данного химического вещества, тем скорее появляется устойчивая к нему популяция и тем раньше препарат становится бесполезным.

Следовательно, земледелец нуждается в предупреждении о том, когда, по всей вероятности, следует ожидать нападения сельскохозяйственных вредителей на посевы, каким путем станет развиваться агрессия и какой вероятный ущерб будет нанесен урожаю. Только на основе подобной информации он может разработать рациональную программу борьбы с вредителями.

Но, как и со всякими прогнозами, дело здесь обстоит совсем не просто. Три главных фактора определяют в данном случае ход событий: погода как до, так и в течение опасного периода (причем не только в интересующем нас районе); биология вредоносного вида, потенциальные возможности его роста; экологическое окружение. Нельзя забывать и о мобильности наших врагов. Кроме собственных средств передвижения, они частенько пользуются воздушными или водными течениями и даже нашим транспортом!

Вести современную войну без наличия доброкачественной информации о противнике невозможно. Представьте себе сеть наблюдательных станций, размещенную на территории, скажем, всей Европы. Эти станции, как и метеорологические, располагают техническими средствами, позволяющими брать пробы воздуха на разных высотах над землей. Анализы содержимого "ловушек" передаются в научно-прогностический центр (читай - генштаб), где с помощью вычислительных машин составляются суточные, декадные и месячные прогнозы. Такой центр извещает о близящемся нашествии той или иной напасти и дает рекомендации относительно выбора оружия. Ведь для земледельца столь же важно знать, когда не следует опылять поля, как и когда следует это делать. Слишком велики могут быть непредвиденные последствия, слишком дороги пестициды, чтобы, не задумываясь, посыпать ими поля!

Трудности прогнозирования нашествий вредителей и болезней на поля не меньше, чем те, которые стоят перед метеорологией. Когда они будут преодолены, сеть энтомологических станций начнет функционировать хотя бы не менее эффективно, чем сеть станций метеорологических.

В вопросе, какая погода будет завтра, метеорологи почти единодушны, пусть и не всегда избегают ошибок. С недельным прогнозом дело обстоит похуже. Что же касается предвидения погоды на более длительные сроки, то... Наверное, каждый может припомнить отпуск, который он, обнадеженный благоприятными обещаниями, провел в холоде, затяжном дождике и тоскливой досаде на своенравную погоду.

Но что наши личные неурядицы! Хорошая метеослужба очень нужна сельскому хозяйству, поскольку оно даже при наличии орошения в огромной степени зависит от дождя, солнца, ветра. Популярные в последние годы работы в области регулирования роста растений, а также программирования урожая весьма перспективны, а некоторые уже сегодня вполне результативны. Но, к сожалению, остается открытым вопрос о том, как наше весьма ограниченное, частичное управление условиями жизни растений сочетается с тем "регулированием", которое выполняет стихия...

Орошение, конечно, важнейший фактор жизнеобеспечения сельскохозяйственных культур. Оросительные мелиорации - сейчас наиболее реальная мера, способная в значительной мере защитить наши поля от капризов климата. Но подача спасительной влаги в засушливые районы, строительство новых водных магистралей - дело, как мы уже писали, чрезвычайно важное и, увы, чрезвычайно дорогое.

Ну, а теперь попробуем хотя бы косвенно подсчитать цену зеленой революции, вернее, в целом индустриализации сельского хозяйства...

Чтобы поставить на наш обеденный стол все необходимое, сегодня недостаточно усилий крестьянина в поле, рабочего на предприятии пищевой промышленности, продавца у прилавка магазина, домохозяйки у плиты. Их всех нужно обеспечить еще орудиями труда и средствами производства. Таким образом, за их плечами стоит целая индустрия, производящая машины и оборудование, приборы и материалы. Достаточно добавить сюда энергетические затраты в добывающих отраслях, в административных органах и науке и ряд других, чтобы убедиться, что "хлеб насущный" обходится совсем не дешево: ныне мы тратим на него 25 - 30 процентов всей имеющейся у нас энергии.

Это на сегодняшнем этапе развития аграрной отрасли. А если бы все мировое сельское хозяйство поднялось до уровня наиболее развитых стран мира, то, как показывают расчеты, для его функционирования потребовалось бы тратить 80 процентов всей энергии, находящейся в распоряжении человечества. Не слишком ли много?

Большинство специалистов считают, что нынешняя плата за "сытость" (на уровне самых развитых стран мира) не только очень велика, но и попросту непозволительна. Оставим, впрочем, этот вопрос без ответа. Несомненно, уже в недалеком будущем перед нами откроются блестящие перспективы использования новых видов энергии. Например, ядерной. Остается лишь одно "но": вправе ли мы продолжать расходовать огромные энергетические средства, чтобы получать столь скромный энерговыход с продуктами агроиндустрии?

В конце 70-х годов примитивное, основывающееся исключительно на ручном труде сельское хозяйство большинства стран Африки и Азии получало 10 - 20 килокалорий на каждую затраченную. Коэффициент превращения (конверсии) энергии механизированным сельским хозяйством оказывается значительно более низким - всего 2 - 3, а в США и того меньше. В соответствии с прогнозами специалистов к 2000 году упомянутый коэффициент в наиболее развитых странах упадет до 0,3 - 0,5. Это будет означать, что для производства одной килокалории пищи нам потребуется сжечь 2 - 4 килокалории топлива. Разве это не расточительство?

Парадокс энергоконверсии современным сельскохозяйственным производством объясняется целым комплексом факторов. Основные из них таковы.

Фактор № 1 - необходимость опережающего развития индустрии средств производства. Без все более мощных, производительных, автоматизированных машин, без все более сложных и дорогих материалов и химикатов, без наличия всего комплекса средств жизнеобеспечения культивируемых растений и животных невозможно повысить производительность труда в сельском хозяйстве и его продуктивность. Это означает, что со временем все большую часть энергии, потребляемой агропромышленным комплексом, мы расходуем не в поле, а на заводе, в шахте, на руднике.

Фактор № 2 - обязательность постоянного поддержания в сельском хозяйстве данного уровня искусственности среды, о чем мы уже говорили применительно к различным аспектам агросферы (механизация, мелиорация, борьба с сорняками, вредителями, болезнями культурных растений).

Фактор № 3, наконец, - необходимость восстановления той среды, которая обеспечивает нас пищей и которую мы в процессе индустриализации все еще засоряем и разрушаем...