Время выплачивать долги

 Природа должна рассматриваться как подлинный партнер человека, 
а не только как источник неисчерпаемых богатств, подлежащих 
безудержной эксплуатации. 
 
Жан Дорст
 

Время выплачивать долги

Наука после Докучаева шагнула далеко вперед. Почвоведение ответило на один из важнейших вопросов: как сохранить почвы, особенно черноземы. Как уберечь в природе постоянный союз земли и воды в тех местах, где воды мало, и в тех, где она с избытком. С такого рода крайностями земледельцы встречаются все чаще и чаще.

Самый простой ответ на оба вопроса так и напрашивается: поливать растения на пашне, где мало воды, и осушать все переувлажненные пашни, отводить с них лишнюю воду в реки. Это нам по силам, добавляют знающие люди.

Уже много веков пробуем поступать именно так. И, к сожалению, часто во вред и себе и пашне.

У нас в стране сегодня уже имеется более 30 миллионов гектаров солонцов, этих почти бесплодных, испорченных, некогда прекрасных почв. Их больше всего в Средней Азии, и возникли они после длительного и бесконтрольного полива. Избыточная поливная вода просачивалась в глубокие слои подпочвы, насыщалась там солями, а затем, по капиллярам в толще грунтов подымалась на поверхность краснозема или чернозема, испарялась под горячим солнцем и... оставляла на поверхности слой соли. Многократно повторенный процесс создавал солонцы. Они пригодны лишь для культуры редких солевыносливых растений, которые образуют пастбища для неприхотливых животных. Лечение солонцов - промывка и гипсование - очень дорогое и ненадежное лекарство. Исправленная земля заболевает вновь.

Во всем мире такие испорченные почвы - след неумелого пользования землей и поливной водой.

Чтобы исправить засоленные и почти непригодные земли, в стране создано Министерство мелиорации и водного хозяйства СССР. В задачу этого крупнейшего и богатого министерства входит организация на полях, прежде всего в Средней Азии, такого поливного хозяйства, которое обеспечивало бы высокие урожаи всех культур без вторичного засоления земли. Для этого разработана технология, созданы поливные устройства и машины. С той же техникой можно проводить промывку засоленных участков, делать их вновь пригодными для получения урожая.

К сожалению, министерство не справляется с этими задачами. Площадь солонцов и солончаков в стране не уменьшается, а возрастает. Появляются все новые проекты переброски сибирских великих рек в Среднюю Азию. Ученые и общественность страны выступают против таких проектов. Их доводы убедительны и подтверждены фактами.

На это же министерство возложено и осушение переувлажненных земель в Нечерноземной зоне СССР. К сожалению, и здесь мелиораторам нечем похвастаться. Успехи, если судить по урожаям, более чем скромные, а расходы колоссальны.

Зато высокую активность и "заботу" мелиораторы проявляют о русских черноземах. У них и тут есть не один проект переброски северных рек Европейской части СССР на юг, чтобы "привозной" водой обогатить южные поля в годы засухи особенно. Все эти проекты - дорогие и спорные - отвергнуты учеными Академии наук СССР, Всесоюзной академией сельхознаук и общественностью как неразумные, с тяжелыми последствиями для черноземов: любой просчет при искусственном поливе ведет к засолению наших лучших земель, хлебной житницы страны. Риск большой!

Земледельцы, агрономы, почвоведы-биологи доказывают мелиораторам, что самое разумное вложение труда и денег - это "сухая" мелиорация на черноземах: надо, наконец, посадить в степях столько густых лесополос, как в "Каменной степи", и защитить поля от испарения воды с их поверхности. Надо строить в балках и низинах пруды, чтобы увлажнить сухой воздух. Выполаживать, перекрывать плотинами овраги, чтобы не высушивало солнце и глубины земные. Сеять больше многолетних трав - люцерны и клевера, этих обогатителей земли. И конечно, как можно реже заходить с тяжелыми тракторами в поле, не уплотнять землю: "голые" и плотные поля теряют очень много воды.

Если сюда прибавить обильное удобрение навозом, измельченной соломой, то все это, вместе взятое, и будет обозначаться понятием "сухая мелиорация".

Кстати, она в десятки раз дешевле, чем переброски воды по гигантским каналам с севера на юг.

И надежнее, что доказано трудами Докучаева и нынешними почвоведами.

Вспомним: в сельском хозяйстве мы только и занимаемся, в сущности, односторонним делом - стараемся получить как можно больше продукции с полей, огородов и садов. Миллионы людей в сельской местности, с огромным парком современных машин, с весны до осени только и думают, только и работают над созданием, а потом и уборкой урожаев. И везут, везут с полей на элеваторы, в города, в хранилища зерно, картошку, свеклу, подсолнечник, овощи, плоды, или, как принято называть в газетах, дары природы.

Все разговоры в поле, на совещаниях, по радио и телевидению, при личных встречах друг с другом более всего об урожае или недороде. Слова "взяли", "собрали", "вырастили", "вывезли", "заложили на зиму", "убрали", "засыпаем", "перевыполнили"- все означают одно: обеспечение общества разносторонним питанием.

Хорошо, когда обеспечили продуктами, выполнили планы. Можно жить спокойно, раз сумели взять от земли ее богатства, накопленный в почве гумус.

И как-то забываем в повседневных рассуждениях о том, что брать и не отдавать - дело опасное, чреватое. Да чреватое истощением земли, "матери богатства", по выражению философа Уильяма Пети, которое не раз вспоминал в своих трудах В. И. Ленин.

Очень хотелось бы, чтобы в разговорах, на собраниях, по радио и телевидению почаще слышались и другие слова: "вывезли в поле", "накопили для внесения", "удобрили", "создали перегной", "подготовили известь и минеральные удобрения", "запасли в прудах воду", "устроили питомник для лесополос"... Не помню, чтобы такие передачи стали постоянными на экранах телевизоров и кинотеатров или хотя бы по истраченному времени приблизились к передачам об успехе на уборке поля или в коровнике. Ведь всякий успех далеко не подарок волшебной силы, он, этот успех, за счет накопленного природой гумуса, который не бесконечен, за счет умного труда. А неуспех - это не погода, а бестолковость человека, вечно берущего у земли и не отдающего ей обратно ничего взамен.

В биологический круговорот, где участвует солнце, зеленый лист, почва и гумус в ней, где получают на фермах не только молоко, но и свежий навоз, где всегда присутствует вода, в этот круговорот давно вошел и человек. И если он вошел сюда только как потребитель, участь его незавидна: забирая все выращенное на земле, он обкрадывает себя и своих потомков. В круговороте непременно что-то нарушается, и в накладе остается, конечно же, человек. Не устанем повторять эту истину!

Но если человек вошел в природную систему, как разумный созидатель, чтобы способствовать обогащению почвы и всего растущего на ней, то его будущее обеспечено на века и века - даже при постоянном росте населения на Земле!

Мы много знаем, проникли в сущность скрытых процессов природы и можем немало сделать для усиления полезных процессов. Честь и слава, когда общество имеет у себя плодородные поля, зеленые луга, тучные стада - тот прекрасный рай под солнцем, наполненный живительным кислородом, прелестью цветущих растений, богатый жизнью, которая предстает перед нами во всей своей красоте и величии.

То, что мы называем душой, духовностью, это невидимое, но постоянно ощущаемое звучание музыки, счастья в человеке, как раз и рождается при созерцании красоты мира - от крошечного цветка пролески и величественной нивы до тенистой дубравы и светлой реки.

Наверное, в минуты именно такого созерцания уже старый Лев Николаевич Толстой записал в дневнике (1894): "...Смотрел... на прелестный солнечный закат... и подумал: нет, этот мир не шутка, не юдоль испытания только и перехода в мир лучший, вечный, а это один из вечных миров, который прекрасен, радостен и который мы не только можем, но должны сделать прекрасней и радостнее для живущих с нами и для тех, кто после нас будет жить в нем".

Сделать прекрасней и радостней?

Значит, начать с земли. С почвы!

Она сама торопится открыть человеку свои недуги, как больной лекарю, чтобы получить помощь. Земледельцу давно известно, что унавоженный гектар земли может удерживать в два-три раза больше воды, чем тощий гектар. Органика действует, как губка, впитывает воду и отдает ее только корням растения. Тот же гектар, который обрабатывают не вдоль склона, а поперек, позволяет резко сократить потерю воды и поверхностный смыв малых частиц почвы - самой плодородной ее части. Тоже мелиорация!

К "сухим" мелиорациям причисляют и все работы по улучшению малых рек - устройство на них плотин, запруд, раскопка родников, создание озер и прудов. Близкая к полю вода смягчает сухой воздух, уменьшает испарение влаги, повышает уровень грунтовых вод.

Даем земле плодородие. Внесение навоза

Лесные полосы, такие нужные для защиты степей от засухи, за последние десятилетия сколько-нибудь значительно не выросли. А ведь еще в 1948 году был создан и принят к исполнению "План полезащитных насаждений с внедрением травопольных севооборотов, строительства прудов и водоемов для обеспечения высоких и устойчивых урожаев в степных и лесостепных районах Европейской части СССР".

В основе своей план хороший. Подобные меры достаточно испытаны в Канаде, США, Западной Европе. Но этот план, к сожалению, оказался в руках недобросовестных и неумелых людей, слепых последователей Лысенко, и вскоре оказался загубленным как неумелой организацией, так и желанием отличиться, сократить сроки его исполнения. А с наскоку такие планы не реализуются! Интерес к посадкам померк, потом они вовсе были забыты. Из посаженных двух миллионов гектаров лесополос сохранилось до наших дней чуть больше трети, да и пребывают они в жалком состоянии. В Воронежской области их осталось всего около 26 тысяч гектаров, четвертая часть когда-то посаженного.

Сегодня лесопосадкам в степи снова придается важное значение. Ведь это "сухая" мелиорация номер один! До конца столетия надо высадить 12 миллионов гектаров лесополос самого разного назначения: слитных, продуваемых, широких и узких, высокорослых и низкорослых. Занимается такой работой Всесоюзный институт земледелия и защиты почв от эрозии, а также несколько других институтов и опытных станций страны, среди которых, конечно, и "Каменная степь". Работают и крестьяне.

...Над долиной реки Белой в Башкирии подымается отрог западного Урала - Белебеевская возвышенность высотой метров 200-300. Местами возвышенность голая, местами с пятнами густого и низкорослого леса.

Берем от земли. Уборка картофеля

Внизу, слегка покрытая голубоватой дымкой жаркого дня, стелется бесконечная равнина с городом Туймазы и несколькими селами. Светлеют три реки: Белая вдали, Усень и Кандры совсем близко. Строгими тенистыми линиями из березы и лиственницы почти вся равнина крест-накрест разлинована рослыми лесополосами. Между ними зеленеют большие поля. Ни единого пробела в этой шахматной доске! Так до самого горизонта, где марево скрывает даль.

Игорь Сахиевич Юлдашев, директор Тумазинского лесохозяйственного объединения, и лесничий Николай Филиппович Морозов стоят, руки за спину, и загадочно молчат.

- Сколько у вас лесополос? - спрашиваю у обоих сразу.

- Полностью защищенные поля, - ответил Юлдашев. - Теперь только ремонт, где потребуется.

- Ты забыл о горах, - вставляет Морозов.

- Это другое дело. - И Юлдашев жестом руки обводит возвышенность, на которой мы стоим. - Суховей с юга прорывается сюда не только по равнине, но и по возвышенностям. У южных отрогов Урала идет вечная и непрестанная борьба леса с пустыней, с раскаленным афганцем - ветром, который несет зной и сюда, и дальше к Волге. Мы задумали облесить и эти вершины, кое-что сделали, но еще мало. Лес наверху труднее приживается, но все же...

Темно-зеленые острова хвойных деревьев резко выделялись на фоне ковыльной травы, которая здесь разместилась и на камнях, и в черноземных западинах. Лес с горы спускался в долину, занимал распадки, закрывал их от потоков воды, которые, конечно, мчатся после дождя вниз, размывая овраги.

- Голые холмы пока таят в себе угрозу полям внизу. Если будет лес и поверху, мы в какой-то мере притушим жару или уменьшим ее накал. Так, Николай Филиппович?

Лесничий, небольшой ростом, с лицом, продубленным и загорелым, только кивнул.

- Вы здесь давно? - спрашиваю Морозова.

- Сорок с небольшим лет. - Он ответил так, словно это не имело никакого значения. - Да, сорок. А работы меньше не стало. Овраги... Мы только начали их ущемлять. Вместе с Юрием Федоровичем Косоуровым из опытной станции по борьбе с эрозией. Сейчас будем спускаться, увидите, что это за овраги.

Последний взгляд на увал. Вдали у леса большое стадо овец пасется на ковыле, жестком и мелком. Сколько веков кланяется он здесь ветру! Дальше еще лес. И еще. Увал весь в пятнах, ему, голому от рождения, наверное, непривычна подобная одежка, но куда же денешься от настырных лесников!

Газик резко опускает нос. Едем вниз, еще вниз по оврагу. Вернее, по бывшему оврагу. Вдруг запахло влажно и пряно. Жара уже не давит. По обе стороны выположенного, с выровненными боковинами, все еще крутого оврага стоит хороший молодой лес: клены, ясени, лиственницы, березы. Лишь самое днище без деревьев, но с густой и высокой тимофеевкой, трава цепляется за колеса, достает до верха капота, оставляя на нем пыльцу и стебли.

Мы остановились. И такая тишина, такая свежесть окружила нас, что не верилось в зной, который где-то рядом, в долине и наверху, где мы обливались потом. Зеленый оазис на склоне высоты. Присмотревшись, можно увидеть заросшие, аккуратно сделанные уступы по сторонам оврага, они нарезаны строго по горизонталям. Это ювелирная работа трактористов Володи Сорожкина и Ямиля Хисматтулина, которые пробирались здесь с бульдозерами по крутосклонам, создавая ступеньки для посадок. Теперь эти уступы надежно схвачены корнями и закреплены. Снизу, где луг и бормочет маленький ручей, по лесу подымается влажная прохлада.

- Не смоет весной при ливне?- Я смотрю на малоприметную автомобильную колею и ручей.

- Нет, испытано при ливнях. Да и мало кто ездит по этой дорожке. Не разрешаем. Траву косим сами, стерня остается высокая, она не дает воде разгуляться.

Морозов отчего-то вздыхает. Говорит:

- Вы бы видели, что за страховина была на этом месте. Овраг Саган недалеко отсюда еще страшней, с десятком боковых овражков - отвершков, он буквально заносил песками реку в долине. Ну и Какарбаш тоже не конфетка, столетней давности промоина. Утихомирили, засадили. Не слышно, не видно...

В последний раз мы все с удовольствием вдохнули свежий и влажный воздух овражного урочища и через десять минут езды оказались на пыльной дороге в долине. Там манил тополиной тенью город Туймазы, где на окраинной улице стояло здание лесничества. Да, лесники, а не мелиораторы взяли на себя заботу о почве, об оврагах и реках. Кстати, не таким ли людям, как туймазинцы, Башкирия обязана своими хорошими урожаями и, в частности, отличными гречишными полями, с которых собирают много зерна - больше всех в Российской Федерации? В тот год здесь убрали по 22 центнера гречки с гектара!

И в Башкирии, и в "Каменной степи", и на Полтавщине - словом, по всей Русской равнине разбросано немало хозяйств, сделавших не первый шаг на пути к полному восстановлению нарушенных ландшафтов, в прорехи которых всегда устремляются и знойные засухи, и губительные бесснежные зимы.

Вот Темижбекский совхоз Ставропольского края. Когда едешь сюда от станицы Кавказской, сквозь горячие и сухие пространства июльского зноя, только и думаешь о кусочке тени, где можно бы перевести дух да выпить холодной воды. На территории этого совхоза, в самом поселке, окруженном тополями и садами, мир выглядит уже спокойным и ласковым. Все балки и низины с водой. Поля повсюду защищены высокими старыми лесополосами. Свой микроклимат, хотя погода и здесь "отпускает" за год только 350-500 миллиметров осадков. Мало, конечно, при таком солнце. С помощью лесополос, многолетних трав в севообороте, щадящей обработки и навозного удобрения вся эта вода остается в пахотном слое, используется для создания урожая.

Так начинаются овраги...

Совхоз в семидесятые годы был многолетним лидером по сбору зерна, гектар давал здесь 30-43 центнера пшеницы. Много лет в совхозе работала маленькая, деловито строгая и озабоченная Евдокия Петровна Селиверстова, стала Героем Социалистического Труда, отдала совхозу, в сущности, всю жизнь и добилась своей цели: земля и лес, вода и новые сорта - все слилось воедино, и никто не мог упрекнуть агронома в неудачах, даже в годы особо трудные по погоде.

В Ростовской области есть похожее хозяйство в Зерноградском районе, это колхоз имени Ленина. Здесь тоже законченная система лесополос, они высоки и плотны, здесь много прудов, созданных в балках, девятипольные севообороты с двумя полями люцерны - травы-обогатительницы, и с полем чистого пара. Не все еще сделано для того, чтобы возможности природы, сила земли и наши потребности оказались едиными. Хозяйство на пути к такому высшему образцу и уже теперь часто выходит в лидеры по урожаям в своей области.

Совхоз "Гигант", первенец крупных хозяйств на Северном Кавказе, сумел и в сумятице сороковых годов спокойно выполнить план защиты полей лесополосами. На огромной площади в двадцать тысяч гектаров подымаются красивые и здоровые по виду полезащитные ряды, они вперекрест загородили все поля, создавши тот уют, который всегда отличает мудрых хозяев на земле. Конечно, и зависимость урожаев от погоды в совхозе не так резко сказывается, как на открытых степных просторах. Эта зависимость поуменьшилась.

Удобренные севообороты, хорошая пашня, вода в озерах - и вот уже людям спокойнее работается на полях. Сушь, зной, сильные ветры и бесснежные зимы, конечно, случаются и здесь, они уменьшают урожаи, в иной год сбор зерна падает, но свой, привычный, не ниже 22-23 центнеров, в совхозе берут постоянно. А бывают годы, когда пшеница дает и за тридцать, что, в общем-то, редкостное явление для зоны рискованного земледелия.

Южнее, в Краснодарском крае, лесополосы удалось сохранить и подновить почти полностью. Есть районы, где лесные стены закрывают все поля. И эти районы, как правило, числятся чаще других в передовых по урожаям. Новокубанский, Тимашевский, Курганинский, Динской создали такую красочную картину из зелени полей и темных тополей в полосах, что с самолета они смотрятся как картинка. Если чего не хватает для полного ощущения экологической законченности ландшафтов, так это водоемов - прудов и рек. Их все еще очень мало.

В 1987 году, хорошем по погоде, край достиг высоких результатов в полеводстве. Пшеницы собрали по 45-55 центнеров в лучших хозяйствах, вплотную приблизившись к урожаям Западной Европы. В этом году особенно стало ясным, что надо сделать для закрепления успеха, когда вся атмосферная вода идет, как говорится, в дело, на создание продуктов питания.

И все-таки, все-таки... Далеко не все еще поняли, почему черноземы могут стать кладовой добра, а могут и не дать половины того, чего от них ждут. Приемы, способы работы, время исполнения их - точно ли совпадают они с природными явлениями, колебаниями в погоде? Ну, скажем, с количеством и временем выпадения дождей, снега? Нет! Далеко не все и не везде научились полностью сохранять и использовать все осадки для растений, перекрывать "дыры", по которым вода из почвы просачивается, как говорится, между пальцев.

- А вы не встречались с Яковом Ивановичем Потапенко? - спросили в "Гиганте". - Жаль, что разминулись. Очень интересный человек - и практик, и ученый с редкостным чутьем к природе. Найдите его, потолкуйте...

Вскоре я оказался в Ростове-на-Дону. Звоню из гостиницы в Новочеркасск, где Всероссийский институт виноградарства и виноделия, директором которого Потапенко. Отвечают, что в институте его нет, он в Ростове. Значит, где-то рядом. Но дальнейшие звонки ничего не проясняют. Не могут найти. И только в сельхозотделе обкома сказали:

- Так он в больнице. Вряд ли удастся встретиться с ним. Там строго.

Называют больницу. Кардиология, клиника профессора Воробьева. Она в одном квартале от гостиницы. Сразу иду, в надежде, что уговорю врача, хоть на короткий разговор.

Лечащий врач выслушивает меня и задумывается. И наконец решает:

- Я скажу о вас Якову Ивановичу. Если он не против...

Через три минуты врач ведет меня в палату, на ходу говорит:

- Пожалуйста, не надолго. Он быстро устает. И вообще режим, понимаете?..

Больной не в постели, а за столом. И стол, и кровать завалены книгами, исписанными листами бумаги. Но со стула поднимается осторожно и смотрит на врача. Тот укоризненно вздыхает и без слов уходит.

Мы знакомимся, садимся рядом. Яков Иванович вопросительно приподымает бровь, ждет. У него желтоватое лицо, взгляд острый, седая голова и густые, зачесанные кверху брови, левая темней, а правая уже белая. Что-то в нем сходное с актером Бабочкиным, скорее всего подвижность лица, озаренность мыслью.

- Не удивляйтесь, - говорит Яков Иванович, показывая на заваленный стол. - Завершаю книгу. Тороплюсь. В этом возрасте все мы торопимся.

- Виноград?

- Представьте себе, нет. Как ни парадоксально для селекционера по призванию. На этот раз об эрозии почв, о плодородии пашни. Да, о самом главном. Виноградники ведь тоже не на всякой земле могут расти.

Темные глаза его загораются. Профессору приятно, что именно эта проблема и привела меня сюда. И он сразу начинает говорить о почвах юга - без предисловий и экскурсов в прошлое.

- Все совершенно правильно, - говорит он, отвечая на мой вопрос. - Плодородие теснее всего связано с полным использованием той воды, что выделяет нам природа. Не вода со стороны, не искусственный полив, который только на короткое время может изменить водный баланс на малой площади, а высокое мастерство использовать всю природой выделенную влагу и не потерять впустую ни одного ведра! Лесополосы? Да, конечно. И гуще, чем, скажем, на Кубани, где полосы стоят друг от друга на добрый километр. Пары и многолетние травы? Да! Это известно каждому крестьянину. Поверхностные, а не глубокие обработки. Конечно, и они хранят воду. Обо всем этом, что сегодня принято называть новым словом в агрономии, писали еще Сибирцев и Измаильский. Элемент агротехники, несколько подзабытый. В нем есть и пробелы. Дело в том, что наши черноземы не на плоской равнине лежат, а на холмистой, вы сами знаете. И подстилаются водопроницаемым лёссом. Вот и проблема: как уберечь воду от поверхностного стока по склону? Как при этом избежать смыва мелких частиц почвы, просачивания воды в овраги, балки, которым уже несть числа? Вы не были у нас в институте? - И взгляд из-под приподнятых бровей.

- Не успел.

- Тогда верьте на слово. Не поля, а океанские волны при шторме. Потом, как приедете, покажу на месте. И первое, что вы увидите: наши лесополосы посажены не вдоль и поперек полей, а строго по горизонталям поверхности. Строго! От этого поля фигурные, работать машинами на них трудней и менее производительней, чем по длиннику, но зато смыв и сток резко сокращаются. Растения получают дополнительно около двадцати процентов воды. Извольте посмотреть вот на это фото. Да, перед лесополосой в верхней части устроена канава. В нее заложена солома или палый лист. Этот дренаж-накопитель прикрыт землей. Вся вода, что просочилась в канаву, расходуется деревьями и ближними кустами винограда. Если посмотреть на поля института сверху, с самолета, геометрии не отыщете. Кривые линии, поля и лесополосы причудливо изогнуты, они копируют склоны. И более густые, чем принято. Лесная полоса с накопителем создает благоприятный микроклимат на сто - сто тридцать метров вокруг себя. Не больше. Но и это хорошо.

Я. И. Потапенко, один из виднейших защитников земли, ее плодородия

- Вы писали о своем опыте?

- Не раз. Однако даже книга "Улучшение среды и свойства растений" не удостоилась широкого отклика. А ведь сегодня во всем мире подходят именно к такому методу. Если угодно, это проблема будущего: контурное землепользование, а не по ниточкам, не по геометрии.

Щеки Потапенко зарумянились. Он глубоко вздохнул. И я стал рассказывать о том, что видел - о поверхностном стоке воды и о размывах там, где побывал за последние годы. Яков Иванович слушал, призакрыв глаза. Только тихо кивал, соглашаясь, - как это плохо, когда степь оголена и беззащитна перед стихиями.

Потом уже без напора спокойно заметил:

- Ведь я с малых лет вижу эти проклятые размывы, снос мелкозема и утрату воды там, где ее и без того мало. Родился и жил на Ставропольщине. Там бугор на бугре. Но мой отец уже тогда сажал сады и виноградники не квадратными клеточками, как все делают, а с учетом рельефа. К нему ездили смотреть и учиться.

- Кстати, тираж вашей книги?

- Две тысячи экземпляров. - И мы оба невесело рассмеялись.

- Институту нашему прирезали полтысячи гектаров земли в двадцати километрах от города. Сухая балочная степь. Мы сеяли пшеницу и одновременно вели влагозадерживающие работы. Первые урожаи были в 20-23 центнера, чуть выше среднеобластной. Через три года на склоне в четыре градуса - серьезный сток для воды, не правда ли? - получили урожай "Безостой" пшеницы в 43 центнера, а на пробной площади, где закончили лесозащитные работы, - все 56 центнеров! Под защитой контурных лесополос получаем постоянно по 40 центнеров, тогда как на открытых полях - те же 23-25, никак не больше. Вода лимитирует.

Вошла няня, принесла обед, скомандовала:

- Ну-ка, эти бумажки со стола! Наговорились, поди-ка. Ешьте, пока горячее.

- Вы нам чайку, чайку, - заговорщицки сказал Потапенко. - А бумаги, конечно, уберу. Больница есть больница. Понимаю. На чем мы остановились? Да, о "магазинах влаги" возле лесополос. Надо заметить, что приживаемость лесополос всегда лучше в периоды цикличной увлажненности. В сухой год деревья приживаются плохо, засыхают целые полосы. И все сначала. А вот при канавах с "магазином" влаги, да со степным "войлоком" после трав - всегда хорошо! Степь выглядит молодой как в старину. Ростовская область - центр сельскохозяйственной России, мы во всем пример обязаны показывать. Как Бараев на восточной целине.

И умолк, потому что вошел врач, выразительно посмотрел на меня и, ничего не сказав, вышел. Я поднялся. Да, заговорились...

Канавы с органикой поперек склонов. Новочеркасский НИИ виноградарства

Но на другой день встретились еще раз. И Потапенко рассказал, что с Александром Ивановичем Бараевым он знаком давно, друзья, вместе думали о плоскорезах вместо плугов, о полосном посеве в степях, о кулисах из однолетних трав, чтобы гасить суховеи и пыльные бури, пока они не набрали силу.

Какая энергия при его нездоровье и возрасте! Я что-то сказал и об этом. Вскинулся, усмехнулся.

- У Вольтера на этот счет есть мудрая мысль. "Старость - зима для невежд, жатва для ученых". Вот так-то.

Мы расстались, уговорившись встретиться еще раз уже в институте.

Встреча - увы! - не состоялась. Менее чем через год Яков Иванович скончался.

Он был одним из выдающихся знатоков чернозема, радетелем степной экологии. Дважды лауреат Государственной премии, пять орденов, полтораста печатных трудов. И прекрасный селекционер по винограду, создавший вместе с женой, доктором сельскохозяйственных наук Еленой Ивановной Захаровой, несколько выдающихся сортов винограда для донской земли.

Друг Потапенко Александр Иванович Бараев, первый агроном восточной целины, перенес немало огорчений, прежде чем убедил целинников в необходимости защищать распаханные черноземы полосами трав и стерней, которые надо оставлять нетронутыми на зиму. Значит, не пахать поле осенью, отменить привычную зябь? Или делать мелкую обработку почвы, не переворачивая при пахоте пласта? Но чем делать такую вспашку? И тогда Бараев вспомнил о плоскорезах, которые видел в Канаде. Он сконструировал собственные плоскорезы, а затем и орудия сева к плоскорезам: игольчатые бороны, культиваторы, особые сеялки - словом, набор новых орудий для щадящей обработки целины, превращенной в пашню. И все это в атмосфере недоверия консервативных партийных деятелей, даже крупных специалистов.

Бараев все же настоял на своем, сохранив для будущего распаханные черноземы, которые едва не улетели в виде пыли в дальние края, когда сильные ветры проносились над степями, захватывая по пути распыленный верхний слой почвы.

Теперь за Уралом и не мыслят иной обработки, чем по Бараеву. Заметно приутихли страшные пыльные бури, спокойней стало жить в степях, а урожайность поднялась.

Вот что может сделать даже один человек, твердо убежденный в правоте научного мышления!

В 1985 году в Шортанды, где институт, возглавляемый Бараевым, приехали члены Политбюро ЦК КПСС для ознакомления с новой агротехникой обработки, одобрили все начинания Бараева. Так появилась и прижилась щадящая обработка земли на широких просторах - без традиционной пахоты, без иссушения пахотного слоя.

Но Бараев был уже тяжело болен. Он не выдержал перегрузок, споров с оппонентами всех рангов. Успех его дела не восстановил ему здоровья. Бараев ненадолго пережил своего друга Якова Ивановича Потапенко...

Эти два славных ученых сделали, кажется, все, чтобы новые методы обработки степных почв, спасающих пашни от ветровой и водной эрозии, стали явлением, пригодным не только для целинной земли, но и для черноземов в Европейской части СССР. По-докучаевски.

Будем помнить их имена.

Наилучшие результаты от современного способа пользования черноземами получили в Полтавской области на Украине. Здешние земледельцы стали первыми, кто широко применил безотвальную обработку и весь комплекс методов сбережения воды, защитного земледелия.

По воле случая, события эти как-то перекликаются с делами прошлого века: сам Василий Васильевич Докучаев в начале своей деятельности чаще всего бывал в Полтаве, здесь он изучал почвы. Здесь впервые услышали в лекции его слова о "царе почв".

В Полтаве нашлись люди, которые не забыли пророческих слов русских ученых о создании биологической системы земледелия, такой, чтобы почва, создавая урожай за урожаем, сама не истощалась, а сохраняла свою способность к самовосстановлению, даже к приросту плодородия, когда землепользователи регулярно вносят на пашню навоз взамен гумуса, взятого с урожаями.

Последователи В. В. Докучаева - В. И. Вернадский, Н. М. Сибирцев, П. А. Костычев, а затем Н. И. Вавилов, К. Д. Глинка, В. Р. Вильямс, новое поколение почвоведов-биологов - В. А. Ковда, И. С. Рабочее, Б. Н. Розанов, Ф. Я. Шипунов, коллективы таких институтов, как Почвенный институт, как ВИУА, Институт органических удобрений, Гипрозем, - все вместе и каждый коллектив в отдельности многое сделали для создания современного почвоведения, науки о биосфере, где имя В. И. Вернадского звучит так же громко, как и в первое десятилетие нашего века.

Не остались в стороне ученые и общественные деятели на местах. Руководители Полтавской области собрали Всесоюзные конференции биологов-почвоведов в 1981, 1983, 1986 годах с одной и той же повесткой дня: защита почв от истощения, воссоздание их плодородия. Это были интересные собрания, где каждый высказывал собственную точку зрения и подкреплял выводы практическими делами. В самой Полтавской области ныне применяют всю систему безотвальной обработки, посадили новые и привели в порядок старые лесополосы, создали пруды, ввели травосеяние и чистые пары, вносят много органики на поля. Все работы ведутся с применением плоскорезов и других щадящих орудий рыхления и сева.

Причин для беспокойства у полтавских земледельцев было достаточно. При Докучаеве здешние земли имели 9-10 процентов гумуса, а в наши дни только 5-7... Опасность истощения почв стала реальностью не только в Полтаве.

И вот появилась надежда. Если Украина, как говорил тогдашний секретарь Полтавского обкома КПСС Ф. М. Моргун, пятнадцать лет кряду топталась по урожаям зерна на одном и том же месте, то в этой области при бесплужной обработке и других средствах биологической системы земледелия наметился явный рост урожаев: в 1975 году - 21,7 центнера зерна с гектара, в 1979 уже 27, в 1986 году - 37,3 центнера.

Так вот создавалась новая система земледелия, которая обеспечивала рост урожайности и сохраняла почву. Технология простая и доступная. Так, на ниве после уборки оставляют всю стерню и даже часть измельченной соломы: органика защищает оголившуюся почву от испарения воды. Зимой почва меньше промерзает, значит, весной лучше впитывает воду. Навоз заделывают дисками и культиваторами, он перепревает на поверхности и, помимо пищи для растений, дает много углекислоты, нужной для работы зеленому листу.

Испытан и такой вариант одноразовой обработки почвы: за трактором прицепляют плоскорез, игольчатую борону и каток. Проводят рыхление, выравнивание и уплотнение верхнего слоя почвы. После них идет только сеялка.

Новая система обработки позволила части колхозов отказаться от применения гербицидов. На Полтавщине, в колхозах имени Орджоникидзе, "Прогресс", имени Шевченко и без химии поля довольно чистые. Словом, восстановлен мир зеленых растений во всей его полноте.

Все сказанное в этой главе позволяет вздохнуть свободней. Есть, есть способы возрождения почв и растений на этой земле! Можно лучше использовать атмосферную воду, создать ее запасы на полях и в озерах, прудах, полностью защитить пашни лесополосами. Если все работы на земле и с землей люди проводят с любовью, с искренним желанием добра полю и себе, то польза удваивается. Недаром еще в прошлом веке агроном Энгельгардт писал: "Не тот пахарь, который хорошо пашет, а тот пахарь, который любуется своей пахотой!"