Первые всходы

В усадьбе грузинского князя Миха Эристави в селе Гора Озургетского уезда Гурии с утра царил переполох: хозяин уезжал в далекое путешествие, в Санкт-Петербург. Едва занялась заря, к дому подали запряженный цугом экипаж. Слуги стали выносить и увязывать сундуки.

В шестидесятые годы прошлого века поездка закавказского жителя в Россию была для него и всей семьи большим событием. Но для князя она имела особое значение. Ему предстояло выдержать серьезный экзамен. Миха Эристави (или, как тогда говорили, Михаил Эристов) вез в столицу плоды своих заветных дум и долгих трудов - первые образцы грузинского чая.

Увлекшись разведением у себя в усадьбе чайных кустов, мечтая о создании настоящего чайного дела, Эристави сделал своими приверженцами и помощниками всех домочадцев. Когда наступила пора и крестьянские девушки стали собирать созревшие побеги, княжеский дом превратился в чайную фабрику.

Эристави побывал в Китае, и у него было, возможно, составленное им по китайским впечатлениям наставление о том, как следует перерабатывать чайный лист. Стараясь ни в чем не отступать от драгоценного документа, жена, сыновья и дочери князя под его руководством производили таинственные манипуляции, завяливая, скручивая и высушивая чайные листья. Чай, по общему мнению, получался отличный. Все ликовали.

Князь интересовался не только чаем, но и другими новыми для Кавказа субтропическими культурами-такими, как хинное, бумажное, хлебное дерево, кофе, ананас, банан. Эристави надеялся, что развитие чаеводства в Грузии поднимет экономику страны, поможет избавить Россию от импорта чая (в то время Россия закупала его на 50 миллионов рублей золотом в год, а позже эта сумма возросла до 60-70 миллионов). Первые чайные саженцы или семена Эристави привез, видимо, из Китая. Кроме того, можно считать более или менее достоверными, что Эристави получил саженцы или семена чая из кутаисского питомника садовода Карла Горачека, а возможно, заимствовал их у богатейшего мингрельского князя Давида Дадиани, из его роскошного сада в причерноморском Зугдидском имении или из садов некоторых других богачей, а также из Озургетского "Казенного сада", из Никитского ботанического сада в Крыму. В нем чай рос как экзотическая диковинка. Этим материалом Миха Эристави заложил и расширял свою чайную плантацию-первую в Грузии, первую в нашей стране.

Эристави намеревался создать крупное субтропическое хозяйство, но его собственных средств для этого не хватало. В 1860 году он попросил у царского правительства ссуду в 20 тысяч рублей. Ответ был дан через четыре года с резолюцией "отказать". Кутаисский гражданский губернатор в докладе по этому вопросу глубокомысленно заявил: "развитие чайных деревьев" в Гурии - "дело неосуществимое"; быть может, оно возможно лишь в теплицах, "при искусственных условиях"... и т. д.

И вот Эристави в Санкт-Петербурге. В руках у него веще-ственное доказательство того, что производить чай в Грузии можно. Так, в 1864 году на Всероссийской сельскохозяйственной выставке в Санкт-Петербурге появился первый отечественный чай. Эристави выслушал в столице много комплиментов от разных влиятельных людей, но помощи и здесь не получил. Он вернулся в свою усадьбу ни с чем.

В том же году Эристави сделал еще одну попытку привлечь к своей работе внимание правительства. В конце года он представил в Кавказское общество сельского хозяйства образцы чая из урожаев 1862-1864 годов. Экспертиза одобрила чай 1863 года. Нои Кавказское общество не оправдало надежд Эристави. Как отмечал в те годы писатель и публицист Георгий Церетели, оно "было оторвано от жизни страны, члены общества занимались не служением общим интересам, а личными делами". Справедливости ради надо добавить, что первые образцы грузинского чая были все-таки несовершенны. Но суть дела состояла в том, что ни первый наш чаевод, ни само Кавказское общество не получили поддержки царского правительства.

В 1870 году Эристави умер, и на пятнадцать лет опыты по производству чая фактически прекратились. Только в 1885 году их возобновил великий русский химик А. М. Бутлеров, посвятивший этой проблеме свою работу "О культуре чая в Закавказье". Из листьев чайных кустов Сухумского ботанического сада он изготовлял довольно хороший чай. Был у Бутлерова и свой участок чая между Сухуми и Новым Афоном. Но смерть помешала ему завершить эти опыты.

Однако идея отечественного чаеводства не заглохла. Ее пропагандировали русские ученые В. В. Докучаев, А. И. Воейков, В. А. Тихомиров, А. Н. Краснов, В. Р. Вильямс, Н. К. Зейдлиц. Ее подхватила грузинская общественность. За развитие чайной культуры горячо ратовали видные писатели и общественные деятели Нико Николадзе, Георгий Церетели и многие другие.

Благосклонно обратили, наконец, взор на чай и царские власти. Выдающийся писатель-демократ и общественный деятель Илья Чавчавадзе писал в газете "Иверия" в 1887 году: "Закавказье, благодаря богатому климату и почве, может производить почти все, что произрастает на земле и дает выгоду. Наш край настолько успешно вырастил даже хинное дерево и чайный куст, что теперь само правительство старается о процветании и распространении как одной, так и другой культуры".

Выражая свои лучшие надежды, Илья Чавчавадзе вместе с тем высказывал и серьезные опасения относительно деловых качеств царского чиновничьего аппарата: "Конечно, эти труды и расходы не пропадут даром и принесут большой доход как нашему краю, так и всему государству в том случае, если хинное дерево и чайный куст не будут высаживаться на белой бумаге и поливатся черными чернилами".

Эти опасения оказались поистине пророческими. История грузинского чаеводства полна драматизма. Царское правитель-ство, привыкшее к духу и масштабам крепостнического поме-щичьего хозяйства, "старалось о процветании и распространении" чая по-чиновничьи. Не раз высокое начальство в ранге губернатора или министра отказывало отдельным лицам и сообществам в выделении ссуд и земельных участков для чайных плантаций. Начатое дело рушилось, гасла инициатива. Когда Кавказское общество сельского хозяйства попросило разрешения послать с экспедицией в чаеводческие страны своего практиканта, чиновник Министерства государственных имуществ отклонил эту просьбу, мотивировав отказ тем, что практикант может там якобы умереть... Мешали чайному делу всяческие авантюристы, которых интересовал не чай, а барыш, хотя бы за счет выращивания под видом чая какого-нибудь суррогата вроде кавказской черники. Врагами грузинского чая выступали и иностранные чайные дельцы, загребавшие на русском рынке огромные барыши. Были случаи, когда по инициативе наших ученых в Китае, Японии и Индии закупались семена чая, поставлялись в Грузию, высаживались в грунт, но не давали хороших всходов и нормальных кустов. Проверки выявляли, что они были умышленно испорчены - предварительно облиты кипятком. Чаще же семена теряли всхожесть в пути, а иногда их сеяли в неподходящие почвы. Гибли молодые кусты от мороза, от неумелого ухода...

И все-таки время брало свое! В конце прошлого-начале нашего века чай прочно обосновался на земле Грузии.