Глава 8. Шагает по Союзу

"...принять меры более быстрые и более энергичные"

...Стояла осень 1921 года. В стране, истерзанной гражданской войной, положение с продовольствием было более чем напряженное. Иностранная буржуазия предвкушала скорую гибель "российской коммунии" от голода и болезней.

В это трудное и тревожное время председатель Совета Труда и обороны (СТО) Совнаркома РСФСР В. И. Ленин пишет свое знаменитое письмо от 17 октября 1921 года № 988 (Это письмо первоначально было опубликовано в "Правде" (1930. - 15 апр. - № 104). Перепечатывалось в предисловии Г. М. Кржижановского в книге А. М. Чекотилло и Б. О. Кагана "Кукуруза, ее значение в реконструкции и рационализации народного хозяйства" (М., 1930. - С. 7-8). Впервые включено в Полное собрание сочинений В. И. Ленина (5-е изд. - Т. 53. - С. 274-275). Он адресует его первому руководителю Госплана Г. М. Кржижановскому, а копии направляет заместителю народного комиссара земледелия, заместителю председателя ВСНХ Н. Осинскому (В. В. Оболенскому) и заместителю наркома РКИ, члену коллегии ВЧК В. А. Аванесову. Вот полный текст этого письма:

"т. Кржижановский!

Обращаю внимание на статью т. Раковского (Раковский X. Г. (1873-1941) в 1918-1923 годах - председатель СНК Украины) "Голод и кукуруза" в № 231 "Правды" (от 14.Х.1921).

В связи с этой статьей мне представляется несомненным, что заключение сельскохозяйственной секции Госплана по вопросу о кукурузе (от 13.IX.1921; за подписью т. Середы) (Середа С. П. (1871-1933) в 1918-1921 годах - нарком земледелия РСФСР, с 1921 года - член президиума ВСНХ и Госплана) недостаточно.

Преимущество кукурузы (и фасоли) в целом ряде отношений, видимо, доказаны. Раз это так, надо принять меры более быстрые и более энергичные. Особое значение имеет то, что семян надо в 10-15 раз меньше обычного. Это, казалось бы, решающее соображение.

Надо тотчас постановить, чтобы все количество кукурузы, необходимое для полного засева всей яровой площади во всем Поволжье, было закуплено своевременно для посева весной 1922-го года.

Для достижения цели надо рядом с этим:

1) выработать ряд очень точных и очень обстоятельно обдуманных мер для пропаганды кукурузы и обучения крестьян культуре кукурузы при наличных скудных теперешних средствах;

2) спешно обсудить, можно ли найти практичные средства и пути для того, чтобы при наличных условиях крестьянского хозяйства быта и привычек ввести в пищу людям кукурузу (ср. стр. 35 записки Госплана).

Прошу немедленно провести в сельскохозяйственной секции и в президиуме обсуждение этих вопросов с обязательным привлечением всех оттенков мнений насчет кукурузы.

Доложить в СТО в пятницу, 21.X.1921.

Предсто В. Ульянов (Ленин)".

"Записка Государственной Общеплановой Комиссии Совета Труда и Обороны Р.С.Ф.С.Р.", на которую здесь ссылается В. И. Ленин, была издана в том же году отдельной книгой под заглавием "Восстановление народного хозяйства и развитие производительных сил юго-востока РСФСР, пострадавшего от неурожая 1921 г.". На обложке экземпляра этого издания, принадлежащего Ленину и хранящегося теперь в Центральном партийном архиве Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС, имеются надписи, сделанные рукой Ленина:

"Кукуруза"

с. 33, 55. с. 119".

Придавая важное значение культуре огромных возможностей, которая могла спасти страну от тяжелых последствий неурожая в голодном 1921 году, В. И. Ленин на указанной в его письме 35-й странице энергично подчеркнул в тексте и отметил тремя вопросительными знаками на полях замечания составителей "Записки" о неумении в то время крестьян Поволжья использовать кукурузное зерно в качестве пищевого продукта:

"Зерновым злаковым растением из группы пропашных растений, заслуживающим большого внимания хозяина этой части губернии, является кукуруза. Растение это сравнительно недавно появилось в Самарской губ., но уже достаточно зарекомендовало себя своей устойчивостью суровым климатическим условиям района и в особенности, как засухоустойчивое растение. До сих пор на пути широкого внедрения его в хозяйстве было препятствием неумение использовать получающееся зерно, которое не находило употребления в пищу населению. Высокие кормовые достоинства зерна кукурузы, которые позволяют использовать его с большой выгодой для откорма свиней и для кормления молочного скота и лошадей, открывают для этого растения большие перспективы в самом близком будущем при начинающейся перестройке хозяйства. Весьма разнообразно используется это растение в практике американского фермера, от которого можно будет занять многое в этом отношении, если только культура кукурузы привьется в Самарской губернии...".

Заслушав 28 октября доклад Н. Осинского о посевном плане кукурузы, Совет Труда и Обороны одобрил его и выделил комиссию, которой поручалось следить за выполнением плана засева. В ее состав были включены Н. Осинский, руководитель Центрального статистического управления П. И. Попов, член коллегии Наркомпрода РСФСР М. И. Фрумкин и зампред Госплана, советский экономист и статистйк (впоследствии - академик) С. Г. Струмилин.

Внимание правительственных и общественных кругов к кукурузе как страховке сельского хозяйства от последствий засух проявилось и на IX Всероссийском съезде Советов в декабре 1921 года. Большое впечатление на его делегатов произвело выступление директора Всесоюзного института зернового хозяйства Н. М. Тулайкова.

Ученый видел, как по выжженной солнцем, потрескавшейся от безводья поволжской земле горячий ветер гонял тучи пепельно-удушающей пыли и каким тяжелым бедствием обернулся для жителей Поволжья засушливый 1921 год. Выдающийся агроном-исследователь, автор ряда статей по возделыванию кукурузы и специального "Наставления к посеву кукурузы и уходу за ней", Тулайков утверждал, как важно культивировать ее в засушливых районах, особенно при острой нехватке посевного материала привычных для населения культур - пшеницы, овса и проса.

В постановлении съезда обращалось особое внимание на необходимость массовой пропаганды расширения посева засухоустойчивых растений - кукурузы, проса, сорго, сеяных трав и технических растений. Было предложено часть семенной ссуды выдать населению семенами маиса, полученными правительством из Америки. Уже будущим летом кукурузу можно было увидеть на полях государственных имений Поволжья, в нижних районах Воронежской губернии, у крестьян Хакассии, юга Западной Сибири. Расширились ее посевы на Украине, Северном Кавказе и в Закавказье. Общая посевная площадь под этой культурой по сравнению с предреволюционным 1916 годом (1062 тысячи гектаров) возросла в 2,5 раза и составила 2559 тысяч гектаров.

Вниманием к кукурузе было пронизано постановление X Всероссийского съезда Советов, проходившего в декабре 1922 года. Уже в 1923-1924 годах заготовки зерна кукурузы в нашей стране составили 197 532 тонны.

Однако у возросшего производства были и свои издержки. Нелегко было бороться с вековым наследием, оставленным старым режимом, который всячески отбивал у крестьян охоту к "турецкой пшенице". Для большинства сельских жителей это был совершенно новый хлеб. Многие не только не знали, как его сеять и как за ним ухаживать, но даже не видели, как он растет.

Организовав посев кукурузы на больших площадях, командиры сельскохозяйственного производства на какое-то время забыли, какое слово Ленин трижды подчеркнул в своем письме Кржижановскому. Этим словом было "обучение". Хлеборобы Центрально-Черноземной области, Нижнего и Среднего Поволжья, собравшие весомый урожай кукурузы, в подавляющем своем большинстве не знали, что с ним делать. Использовать его надлежащим образом - в качестве корма и продукта питания - они еще не умели. Большое количество кукурузы не находило сбыта, поскольку крахмало-паточные и другие перерабатывающие заводы были парализованы послевоенной разрухой. Видные экономисты того времени А. М. Чекотилло и Б. О. Каган с прискорбием отмечали: "Кукурузой топили во многих случаях печи, т. к. она сделалась дешевле всякого другого топлива". Они же обратили внимание на еще одно обстоятельство, способствовавшее снижению интереса к этой культуре: "Следовавшие за 1924 г. один за другим урожайные годы сильно ослабили память о засухах 1921 г. и 1924 г. и их последствиях..."

А между тем еще в засушливом 21-м кукуруза громко заявила о своих достоинствах: когда другие зерновые - пшеница, ячмень и овес - не возвращали даже высеянного зерна, она давала по 8-14 центнеров с гектара. Об этих ее несомненных преимуществах постоянно напоминал и опыт соседей - Румынии, Болгарии, Югославии и других стран, где она довольно часто спасала население от голода и неурожаев. Да и вся мировая практика земледелия говорила, что маис - не просто временная "палочка-выручалочка", это культура, которая всегда должна быть в поле, ибо она - гарантия успеха в растениеводстве и животноводстве. А это означало, что нам надо было менять психологию землепашца, повернуть его лицом к важной культуре, приобщать его к ней и широко вводить кукурузу в практику советского земледелия.

Вот почему с трибуны V съезда Советов СССР в мае 1929 года вновь во весь голос заговорили о кукурузе, обсуждая доклад "О путях подъема сельского хозяйства и кооперативном строительстве в деревне". В том же году СНК СССР разработал мероприятия по дальнейшему всемерному расширению ее посевов. Предполагалось уже к будущему году увеличить площади посева кукурузы на 15 процентов.

В связи с новыми продовольственными трудностями в стране обстоятельной проработкой проблемы кукурузы занялся Госплан СССР. В 1930 году, когда размеры кукурузных плантаций в стране занимали уже 3,9 миллиона гектаров, Совет Труда и Обороны дважды - в марте и апреле - возвращался к рассмотрению этого вопроса. Урожайность кукурузы намечалось повысить до средней ее урожайности на полях опытных станций соответствующих районов и не менее 80 процентов всего сбора использовать на кормовые цели, особенно на силос. СТО предложил Наркомторгу разработать план мероприятий по увеличению продовольственного использования кукурузы и обязал ВСНХ начать постройку комбината по ее переработке. Был создан Научно-исследовательский институт кукурузо-соргового хозяйства в Днепропетровске. Площадь посевов намечалось довести до 10 миллионов гектаров в 1931 году и до 15 миллионов - в 1932-м.

Однако это задание удалось выполнить только спустя более чем двадцать лет. Такой ценой обернулись хорошо известные теперь перегибы, допущенные и в "год великого перелома", и в последующие годы, выразившиеся в командно-директивных методах управления сельским хозяйством и приведшие к деформации ленинского кооперативного плана.

С 1924 по 1934 годы самые большие площади (4494,2 тысячи гектаров) засевались у нас кукурузой в 1928 году. Наивысшая урожайность (13,38 центнера с гектара) была достигнута в 1925 году, а самый большой сбор (4800,4 тысячи тонн) пришелся на голодный (!) 1933 год. Экспорт кукурузы от 9,3 тысячи тонн в 1922-1923 году увеличился до 200,7 тысячи тонн в 1925-1926 году, затем был сведен к нулю в 1928-1929 году, потом поднялся на рекордную отметку 308,2 тысячи в 1931 -1932 году и к 1933 году опустился до 196,8 тысячи тонн.

О скачкообразном изменении размеров площадей, отводимых под кукурузу на зерно в послеоктябрьский период, свидетельствует следующая таблица (слева указан год, справа - миллионы гектаров):

"Пляска цифр", наглядно представленная в этих колонках, объяснялась не только уже отмеченными социально-политическими причинами. Реализовать принятые постановления не позволил ряд объективных экономических и организационных трудностей. Сказалась слабость материально-технической базы сельского хозяйства, скудный семенной фонд, невысокое качество наличного посевного материала, ограниченный выбор сортов для новых районов (лучшие сорта, прижившиеся на Средней Волге и в Центральном Черноземье, были переработаны на технические цели).

Каждая победа кукурузоводов давалась ценой нелегких усилий. В 1935 году с 3 236 700 гектаров было собрано 27 948 ООО центнеров, в основном с плантаций Украины, Орджоникидзевского и Краснодарского краев, Ростовской области, Азербайджана, Грузии и Армении. К 1938 году посевная площадь кукурузы была еще меньше - чуть более 2,6 миллиона гектаров. Тем значительнее подвиг предвоенных героев полей, энтузиастов кукурузы, наследников российских пионеров этой культуры. Они настойчиво пропагандировали ее, кропотливо работали над ее улучшением, продвигая все дальше, в необъятные просторы советской земли. Одна только Западно-Сибирская областная станция испытала еще в 1924 году 27 сортов, из которых вполне вызрели "Скво" и знаменитая исконная сибирячка "Белоярое пшено".

В том же году со страниц газеты "Рабоче-крестьянская правда" прозвучал горячий призыв жителя Шадринского уезда Балина - последовать его примеру и выращивать выгодную культуру в Зауралье.

Демобилизовавшись в 1921 году из Красной Армии, Балин привез с Украины 1228 граммов кукурузных зерен и посеял их с междурядьями 2,13 метра. В первый же год его постигла неудача: посев погиб из-за ранних осенних заморозков. Но напористый крестьянин не пал духом - на следующий год повторил опыт, уменьшив ширину междурядий до 60 сантиметров. Растения хорошо развились, поднялись более чем на двухметровую высоту и образовали по два-три початка. Радости хлебороба не было границ. Однажды неожиданные ночные заморозки крепко "прихватили" растения, и они пожелтели. Неужели снова неудача? К счастью, вскоре вновь наступила теплая погода. Как же поведет теперь себя кукуруза?

Описывая результаты своих наблюдений, Балин потом отмечал, что, оказывается, "кукурузный початок жив и продолжает расти и наливаться, хотя наружный вид совсем мертвый". И в самом деле, снятые им початки были заполнены вполне созревшими зернами. Так что в апреле 1923 года бывший красноармеец высевал уже семена не привозные, а выращенные им в условиях Зауралья. И вновь кукуруза выросла замечательная, с хорошо выполненными початками и добротным зерном, правда, ростом чуть поменьше - в среднем 1,42 метра. И вновь, как прежде, окончательно зерно наливалось после заморозков.

Все это позволило Балину сделать вывод, что культура эта не боится летних засух и жары, столь частых в Зауралье, и "также хорошо переносит осенние холодные ночи, даже до замерзания воды. Она не гибнет, потому что ее стебель очень толст и тверд, как древесина, а початок одет в несколько рядов листьями, они ее предохраняют от холода".

Как верно и тонко этот агроном-самоучка раскрыл меванизм особой стойкости кукурузы! Но самое удивительное, пожалуй, в том, что свой вывод Балин сделал задолго до того, как в 1931 году ученые Соликамской опытной станции в Пермской области пришли к заключению о возможности возделывания кукурузы как силосной культуры на Урале. А ведь Балин выращивал ее на зерно к востоку от Урала, за тысячи верст от "виноградного пояса", и поныне считающегося предельной чертой "оседлости" зернового маиса!

К 1940 году посевные площади кукурузы в СССР выросли по сравнению с 1913 годом более чем в 2,5 раза. Никогда не снижался интерес к этой культуре в Молдавии, где в 30-е годы под маисом находились 25-30 процентов посевных площадей. Это единственная союзная республика СССР, в государственном гербе которой представлены початки кукурузы.

Значительный рост площадей под кукурузой наблюдался после Октября на Украине, где прежде она все же играла относительно небольшую роль. Например, в Екатеринославской губернии в 1908 году под кукурузу было отведено 70 960 гектаров, а к 1928 году на той же территории было засеяно 609 300 гектаров, то есть примерно в десять раз больше. Многое сделала для проникновения этой культуры в местное полеводство организованная в 1923 году под руководством В. Г. Батыренко Украинская сортосеть. Большое внимание кукурузе было уделено на XI съезде КП(б)У, состоявшемся в июне 1930 года. К этому времени ее плантации заметно увеличились: если в 1916 году на Украине под нею было всего 566,7 тысячи гектаров, в 1923-м - 850,3, в 1926-м - 1148,2, то к 1930 году эта цифра возросла до 2100 тысяч гектаров.

Показательны строки из книги "Кукурудза", изданной в 1931 году в Харькове. Ее автор М. И. Барданов писал в предисловии: "Расширение посева кукурузы внесет большие структурные изменения в систему всего растениеводства. Вместо "бедняцких" культур расцветет кукуруза, которой принадлежит большое будущее". Кто знает, если бы тогда, в 30-е годы, и позже, в 40-е, больше бы прислушивались к голосу народа и его передовых умов, может быть, не столь зловеще нависала бы над нами угроза голода, менее тяжкими были бы военные и послевоенные испытания...