Человек на Земле

 Не будем считать ограниченными средства природы! 
С помощью человеческого искусства они могут стать 
безграничными. 
 
Де-Ламеттри
 

Человек на Земле

Луговые почвы, близкие соседки подзолистых, выглядят перед ними аристократками. Это и понятно. В долинах рек и прирусловых низинах испокон века буйство трав. Естественно, что здесь быстро нарастает, а потом ложится на землю много органического вещества. И нарастание перегноя идет быстрее, чем в лесу или на лесном редколесье. Если в естественный этот процесс не вмешивается человек.

Когда мы косим траву и увозим ее с лугов, чтобы кормить домашних животных, то мы, конечно, обкрадываем луговые почвы, забывать об этом нельзя. Но и особенно сокрушаться не к чему. Взятое всегда можно компенсировать, помочь лугу другими средствами восстановить плодородие.

Проще всего удобрить луг и возвратить тем самым свои долги.

Если мы вносим минеральные удобрения на пашню, то всегда делаем это с оглядкой на количество гумуса в пашне: чем меньше там органики, тем выше опасность отравить почвенную среду высокой дозой минеральных удобрений. И самих себя.

Для луговой земли такой опасности нет или она небольшая. Дело в том, что здесь всегда больше гумуса, чем на поле, отведенном под зерновые культуры. Вспомним, как богата органикой дернина и подпочва лугов, они удержат и переработают химические удобрения, даже если внесена излишняя доза. Луговые черноземы, особенно если они приспособлены для регулярного полива, подымают густую траву с очень разветвленной и глубокой корневой системой, способной перехватить пищу на разных горизонтах земли.

Река и луг в ее пойме, а пойма, напомним, это часть дна речной долины, затопляемой в половодье, искони составляют единое природное сообщество. Во время весенних паводков, когда реки разливаются, вода стоит на лугах две-три недели. Вся муть - взвешенные илистые частицы в весенней воде - постепенно оседает в колючей прошлогодней луговой стерне, добавляя почве бесценную пищу. Да и река осветляется.

Когда вода сходит с лугов, на обнаженной дернине оказывается множество мелких частиц ила, этого прекрасного органического удобрения.

Березовая опушка у луга

Больше того: сегодня ученым и луговодам известно, что ил - отличный лекарственный препарат, который противостоит многим заболеваниям растений и почвы, что приносят в речную воду городские стоки.

Мы часто очень бесхозяйственно относимся к своим лугам. Все-то они в кочках, поросли конским щавелем и несъедобной травой, изрежены, затоптаны скотиной, которую стараемся выгнать весной пастись как можно раньше, когда луга еще не просохли. Острые копыта перемешивают молодую траву с грязью, и на другой год луг в сплошных лысинах. Подсевай траву хозяин, раз просмотрел! Разрабатывай испорченный луг дисками, удобряй, что обойдется втрое дороже.

Вот такой урожай в копнах. Столько же органики осталось с корнями в земле?.

Мы запустили луга и тем самым обрекли пашню на двойной расход. Если луг не дает корма, то корма эти сеют на хлебном поле. В СССР более 300 миллионов гектаров лугов, а таких, что дают хорошее сено или пастбище, - одна седьмая часть. Вот и приходится "сажать" скотину на солому и зерно, отчего и молока мало и мясо не прирастает. Нет лучшего корма, чем луговое сено. Два килограмма сена равны по питательности килограмму зерна, а по витаминности и сравнивать нечего! Сено - это кладовая всех веществ, которые только есть на земле, его нельзя заменить ни зерном, ни печеным хлебом. Над густейшей травой в солнечный день даже воздух особенный. Он полон аромата. Всякая трава пахнет по-своему. А уж если сразу растут овсяница, мятлик, белоус, нивяник, белая полевица, костер, мята, буквица, клевер, пырей, воробейник, алтей, вероника, девясил... Коровы только ноздри раздувают, головы от земли не подымут, так привораживает их луг, их родное кормище!

Трудно понять людей, замахнувшихся на реки. Взялись уничтожать плотины на малых реках. И обмелелой речки, исчезли паводки. Взялись спрямлять. Еще хуже: течение убыстрилось, луг обсох, и половины трав на лугу не стало. Более того. Когда перепружают большую реку, под воду навсегда уходят прирусловые луга и луговые низины... Такая беда случилась с великой русской рекой Волгой, когда ее всюду перепрудили и превратили в большие пруды, иди, как мы любим с гордостью выражаться, - моря: более шести миллионов гектаров лугов и пастбищ ушло под воду. Столь большая площадь почвы могла прокормить не менее пятнадцати миллионов человек. Днепр, Кама, Западная Двина, Ангара, Ветлуга, Белая... Сколько пропало земли!

Менять плодородную почву на энергию гидростанций абсолютно невыгодно человеческому обществу. И добавим: безнравственно! Глупо!

Темно-серая луговая почва

В тех районах Русской равнины, где лугов осталось вполовину меньше, возникли трудные проблемы. Здесь просто нельзя вести правильное хозяйство, не имея большого запаса кормов на долгую зиму. Вспомним, что скотину в общественном и личном хозяйствах держат не только для молока и мяса, но и для производства навоза, этого лучшего удобрения для всех истощенных почв. Навоз - это надежда на возвращенное плодородие. Навоза тем больше, чем больше поголовье скота. А поголовье определяется по разумному количеству кормов для скота. Где найти сено, если нет лугов? Солома не заменит.

Когда исчезают сенокосные и пастбищные луга, приходится много пашни занимать сеяными травами, чтобы фермы не оказались без кормов. Тогда остается меньше земли для зерна, для картошки, для других продовольственных культур. Нарушается тот веками сложившийся способ землепользования, который был испытан и признан лучшим в течение всего времени существования разумного земледелия.

Целитель почвы - клевер

Естественный луг потому и называют родным братом пашни, что он берет на себя заботу о кормах, обеспечивает скот сеном, позволяет получать навоз. Больше скотины - больше навоза, лучше пашня.

Вот такой извечный и проверенный замкнутый круг в землепользовании.

Все другие неприречные луга, поляны в лесу, опушки, вторые террасы вблизи рек и ручьев умеренной зоны, очень скоро зарастают кустарником и мелким лесом, дичают, на них вырастают жесткие малопитательные травы. Эти угодья без помощи человека трудно сделать высоко продуктивными, полезными. Облагораживание подобных диких участков чаще всего начинают с осушения, срезания кочек, иногда с распашки и подсева мягких луговых трав, с подкормки. Бывает, что после дорогой мелиорации они превращаются в красивые и добрые луга, дают много травы и улучшают саму землю. Дальше луг блюдет уже сам себя - по закону накопления и сохранения гумуса.

Заканчивая наш разговор о лугах, как родных братьях пашни, хочется еще раз напомнить, что человеческая деятельность давно уже стала силой преобразующей. В учении В. И. Вернадского о биосфере и ноосфере так и сказано: человек, являясь частью природы, биосферы, включается в процесс обмена веществ, как сила разумная, добрая и способная не просто брать от природы ее дары, но и возвращать взятое на время, способствовать накоплению плодородного начала в почвах и улучшать тем самым саму природу. Не помнят этого в Гидропроекте.

Мы ведем разговор о почвах средней и северной зоны, слабых от природы, но поддающихся энергичному улучшению. Только улучшаем их не всегда. Чаще смотрим на почвы, как на предмет для эксплуатации. Иначе откуда все эти слабые, неурожайные земли, которых и сегодня немало? Их ежегодно пашут, ворочают с боку на бок тонкий слой гумуса, засевают и получают воробьиный урожай. И, не оглянувшись, не сказав "спасибо" земле, увозим с поля все органическое вещество. Даже солому. При такой беспощадности почвы все больше скудеют, чтобы, в конце концов, перестать называться продуктивными.

Неумелых хозяйств и сегодня в Нечерноземье более чем достаточно. При постоянном неурожае здесь только руками разводят: погода подвела! А погода вовсе ни при чем. Тощий подзол, голые пески - ну, что они уродят! Люди без крестьянской души, без полных агрономических понятий редко задумываются о личной ответственности перед детьми и внуками за истощение земель. И год за годом нарушают главный закон землепользования, который гласит: сколько пищи взял из земли, столько и верни. Лучше, если вернешь больше.

Вспомним к месту слова В. И. Ленина: "Берегите, храните, как зеницу ока, землю..." Можно повторить и слова давнего президента США Т. Д. Рузвельта, который на другом континенте Земли с горечью произнес после страшных пыльных бурь, снявших в двадцатые годы нашего века плодородный слой с пашен Северной Америки: "Народ, который разрушает свою почву, - уничтожает сам себя". Точнее не скажешь!

Мы на всей Русской равнине давно, около десяти столетий, занимаемся земледелием. Почему же спустя десять веков на наших пашнях все еще мало почв с хорошей долей гумуса, с устойчивым плодородием? Что мешало земледельцам в самом центре России улучшить подзолы за такой-то огромный срок? Неведение? Но даже неграмотные крестьяне прекрасно разбирались, отчего бывает недород. У них не было знаний, но было природное чутье, тяга к добру.

Не могу не привести здесь слова мудрого русского философа и сказочника Александра Николаевича Афанасьева, который более ста лет назад написал книгу "Воззрения славян на природу". Вот что он сказал там о крестьянах:

"На раннем утре своего доисторического существования, пранарод любил природу, и боялся ее с детским простодушием, и с напряженным вниманием следил за ее знамениями, от которых зависели и которыми определялись его житейские нужды. В ней находил он живое существо, всегда готовое отозваться и на скорбь и на веселье. Сам не сознавая того, он был поэтом; жадно вглядывался в картины обновляющегося весной мира, с трепетом ожидал восхода солнца и долго засматривался на блестящие краски утренней и вечерней зари, на небо, покрытое грозовыми тучами, на старые лиственные леса, на поля, красующиеся цветами и зеленью".

Не ленивы были наши предки. Не глупы, а смышлены, работящи и смекалисты. И могли вести земледелие праведным, верным путем.

К сожалению, всем им слишком часто приходилось отрываться от главного для всех людей дела, менять соху на рогатину и копье, а плуг на винтовку. История России, Советского Союза полна войн и народных неурядиц, когда пахарям было не до земли...

Одно монголо-татарское нашествие более чем на два века оторвало народ от мирного труда и забот о земле, ее плодородии. Долгая и неустойчивая жизнь при крепостном праве в XV-XIX веках все более отделяла крестьян от земли. Не будучи ее хозяином - в полном смысле этого слова, - он не утруждал себя заботами о будущем этой чужой земли, о ее сохранности и плодородии. Об этом полезно - очень полезно! - вспомнить и нынче. Ведь колхозы - тоже не мед...

Выпас на лугу

С начала первой империалистической войны, потом во время революции 1917 года, в гражданскую войну и в разруху после нее, затем во время коллективизации просто некому было работать на земле и с землей. И дальше подошли не менее трудные времена. А в Отечественную войну 1941-1945 гг. наши деревни заметно обезлюдели, лишились мужчин, даже подростков. Все были на фронте или на заводах, или по северам... Сколько годов после войны ушло на восстановление разрушенного хозяйства! Разруха и бедность больше всего растрепали деревню, где все чаще и чаще стали встречаться запущенные, сором заросшие пашни и луга. Слабые женские руки не успевали сделать что-либо серьезное для лечения почв.

Известный наш писатель Василий Белов сказал на VIII съезде писателей СССР: "Из каждого десятка вологодских мужиков, ушедших на фронт, осталось в живых только трое, половина из них умерло от ран и болезней". А ведь это были земледельцы, и, надо думать, не из плохих земледельцев. Такая беда прошлась не только по Вологодской земле. В крестьянской России осталось мало работающих семей. Безлюдье нарастает...

Однако с тех печальных времен прошло более сорока спокойных лет. Народу прибавилось множество. Но не в деревнях, а в городах. Деревни долго еще переживали да и сегодня переживают постоянный недостаток в трудолюбивых крестьянах. От главного дела жизни отделилось и ушло много работящего народа. А воспитание нового поколения крестьян - дело сложное и долгое по времени.

Конечно, появилось немало окрепших колхозов и совхозов. Они успели кое-что сделать для улучшения своей земли. Сегодня и на лесных подзолах нет-нет да и соберут высокий урожай зерна, картошки, всего другого, а на лугах хорошее сено. Все больше хозяйств озабоченно смотрят на свою землю и стараются улучшить ее всеми средствами агронауки.

Недалеко от города Горький, на восточной стороне Волги, есть колхоз имени Ленина, известный по делам своим на всю страну. Руководит им потомственный крестьянин Михаил Григорьевич Вагин, человек думающий и работящий. Конечно, он и людей на главное дело подобрал себе под стать, занялся улучшением бедных заволжских почв, и вот уже много лет получают здесь на каждом гектаре превосходные урожаи: в 1986 году собрали по 40 центнеров зерна с гектара, по 385 центнеров картошки, убрали отличный лен да и от каждой коровы получили по 4800 килограммов молока. Чистый доход от земли и труда за один год получился в 4,5 миллиона рублей.

Около города Владимира, где земледелием занимаются почти восемь веков, есть совхоз имени XXVII МЮДа. Здесь за последние 25 лет вывезли на поля более миллиона тонн торфонавозного удобрения, да еще минеральные, да известь, где она нужна. И на темно-серых дерновых подзолах в хозяйстве независимо от погоды агроном Нина Николаевна Клевцова получала по 33-38 центнеров зерна с гектара. Как на лучших черноземах!

Или вот Ермолинский совхоз в Дмитровском районе Московской области. На тяжелых суглинистых подзолах два десятилетия назад урожай зерна в 10 центнеров с гектара считался приличным. В те годы сюда и прибыл директорствовать Алексей Васильевич Беспахотный, а потом и дельный агроном Владимир Павлович Ян. Шутили в районе: с такой-то директорской фамилией и десяти центнеров не получишь. Беспахотный... Но вот эти два специалиста с работниками, которых подобрали в окрестных деревнях, начали сеять на полях до сорока процентов многолетних трав, прежде всего клеверов, завели большое стадо коров и стали вывозить за сезон по 20-22 тысячи тонн торфонавозного удобрения. Да еще устроили поливные луга, чтобы собирать побольше сена и травы для коров. Поливные луга давали и сегодня дают такую траву, что диву даешься, чуть не в рост человека! По три укоса за лето, это шесть-семь тонн с гектара. И в почве остается, считай, в три раза больше органического вещества - корни, стебли, листовой опад. Дернина почти на полный штык лопаты. Куда и подевался бурый подзол. За три пятилетия возникла урожайная, с добрым перегноем почва.

- Гумус прирастает год от года, хотя и не так скоро, как хотелось бы, - замечает в разговоре Владимир Павлович Ян. - Сейчас его несколько больше двух процентов, баланс положительный. Травы и навоз свое дело делают.

- Откуда у вас столько навоза?

- В хозяйстве две с половиной тысячи голов крупного рогатого скота. Восемь тонн с головы. Вот и считайте. Кормов у нас много, едят вволю, получаем от коровы пять или пять с половиной тонн молока. Думаю, через пять лет мы подымем гумус в почвах до четырех процентов.

К сожалению, Ермолино едва ли не единственное хозяйство с хорошими рукотворными почвами на всю округу к северу от столицы.

По обширному Российскому Нечерноземью сегодня вообще мозаика из хозяйств с нормальными и истощенными, выпаханными землями. Последних все еще больше, чем первых. И общий уровень урожаев даже в Московской области определяется этими бедными почвами.

Особенно бедны лесные почвы на песках. А их в Нечерноземье много - по всему левобережью Оки, в Брянской, Рязанской областях. С ними работы и работы, чтобы обогатить гумусом! Увы, нет крестьян!

Ученые посчитали: за нынешнее столетие в Нечерноземной зоне страны количество гумуса в почвах не прибавилось. Его стало меньше. Много меньше. Признаки деградации почв очевидны. В той же Владимирской области больше половины пашни имеют всего от одного до полутора процентов гумуса, а на 70 тысячах гектаров даже меньше одного процента. Если перевести эти проценты в тонны, то гумуса на каждом квадратном метре получится всего два-три килограмма. Горстка. Чего с нее соберешь?

Вот так избавляются от жидкого навоза - в ямы и низины! Совхоз 'Маяк' дер. Степаньково Владимирской области

Доктор сельскохозяйственных наук Н. В. Усольцев много лет изучает почвы Кировской области. Вот его вывод: "Из почв Кировской области ежегодно отчуждается на формирование урожая 800 тысяч тонн органической части почвы (гумуса), а возвращается лишь половина, 400 тысяч тонн. Урожаи зерновых и картофеля низки; кормами животноводство обеспечено на 50-60 процентов". Нет крестьян!

Сколько же нужно работать, чтобы остановить обеднение и так от природы небогатых почв? Какой севооборот установить, чтобы клевера и многолетние злаковые травы пошли на пользу и скотине на фермах, и земле, в которой нынче только остаточное плодородие? И где сегодняшний навоз? Ведь он есть! А на поля не попадает и половины его. Куда девается? Для этого надо заглянуть в ближайшие овражки, в ручьи-реки. Из вещества, самой природой предназначенного для улучшения плодородия земли, навоз превращается иной раз в отравителя воды и земли по оврагам. Сбрасывают!

Современная история подзолистых почв вызывает заботу у совестливых земледельцев. Совершенно ясно, что всюду и везде, где плодородие земли уменьшается, повинны не законы природы, не плохая погода, а только неправильное, бездумное пользование своими почвами, их эксплуатация вместо заботливого, хозяйственного улучшения.

Хочется тут же сказать, что опыт рядом, много хозяйств уже исправили многолетнее запустение земли. Вот наши прибалтийские республики - Эстония, Латвия и Литва. Тут естественные почвы такие же слабые от природы, даже беднее, чем в российском Нечерноземье. Много заболоченных, чисто песчаных, засоренных камнями. Но сегодня они уже не вызывают огорчения, стали неузнаваемыми после приложения работящих рук. Труд облагородил их.

Здесь почти везде и ежегодно на подзолы вывозят весь свежий навоз со скотных дворов, которые есть в каждом хозяйстве. Его смешивают с черным сыпучим торфом. Кислые почвы постоянно известкуют. Сеют много клеверов и других трав. И одновременно осушают низменные поля и луга, превращая их в богатые угодия для выращивания кормов и выпаса для скотины.

Благородный, хотя и тяжелый труд! Он не проходит бесследно. Прибалтика постоянно собирает с каждого гектара на 4-6 центнеров зерна больше, чем в соседних с нею Псковской, Новгородской, Калининской и Ленинградской областях. И всегда на фермах Прибалтики много сена, отчего в магазинах, конечно, есть и молоко и мясо.

В нашей стране испокон веков существует светлый обычай отдаривать людей за их добрые дела и подарки. Кто-то принес тебе кринку молока, поскольку нет у тебя коровы. А ты ему испечешь и к вечеру отдаришь горячие пирожки или оладушки с вареньем. И оба довольны, улыбчивы, всегда готовы прийти на помощь друг к другу. Соседская дружба и выручка на Руси держала, объединяла людей.

Так и с землей. Если крестьянин не поленится и вывезет на поле больше навоза, если посеет где надо траву, то эта земля непременно отдарит - и сторицей! - хозяина то ли хлебом, то ли завидной картошкой, крупным горохом, вкусными овощами к обеденному столу. И оба с прибытком, и земле, и хозяину на пользу.

Приятно, если есть и хорошие хозяева, которые дают земле больше, чем берут с нее. Это люди, озабоченные будущим. Подзолистые их почвы богатеют гумусом и постепенно превращаются в такие щедрые, что их и подзолами-то как-то совестно называть. Очень нужны хозяева на земле!

Хорошие земли мы можем увидеть и на личных приусадебных участках, отгороженных от остальной пашни частоколом или проволокой...

Много ли таких участков с хорошей рукотворной землей по стране? Считают, что чуть больше двух процентов - и на севере с их слабыми подзолами, и на юге, где черноземы или плодородные каштановые, даже красноземы на крайнем юге, в жарких республиках Закавказья и в Средней Азии. Эти четыре или пять миллионов гектаров дают своим владельцам едва ли не столько же продуктов, сколько выращивается на несчитанном пространстве истощенных почв...

Вот такой социальный феномен.

Но страну все-таки должны кормить не приусадебные участки, а земли колхозов и совхозов, которые обрабатывают 225 миллионов гектаров общественной земли. Правда, такая махина родящих земель могла бы кормить народ и много лучше, если бы не долголетнее истощение земли и постоянная нехватка работящего народа в деревне. Вот уже много лет крестьянские семьи уходят и уходят из родных деревень в разные другие места, меняют пашню на асфальт, а ферму на фабричный цех. Нужда в образованных и умелых земледельцах растет. Все сотни миллионов гектаров пашни и луга, все фермы со скотиной сегодня обрабатывают только 12,7 миллиона механизаторов со своими семьями, тогда как для нормальной работы в таком большом и сложном хозяйстве надо бы иметь вдвое, а то и втрое больше мастеров и подмастерьев. Социальная проблема...

Эта мысль вроде бы прямо и не касается темы нашей книги о почвах. Но не сказать о ней душа не велит - ведь пашня без пахаря родит не зерно, а чертополох. Не пропадет, конечно, сделается из пашни залежью. Но как же нам-то без нее? И снова хочется напомнить, что у крестьянина на земле не одна только забота о получении урожая вот в этом году, сиюминутно, но и обязательная забота о будущем земли. Истощить пашню просто, ума тут не надо. А вот превратить слабую пашню в родящую щедро - дело куда как потрудней. И без мастера, без знатока земли уже не обойтись.