60-летние итоги и перспективы моих работ

Теперь, когда наша великая страна вступила в период социализма, теперь, когда мы ощущаем социализм не только в области экономики и культуры, но и в области науки и техники, теперь, когда наступило время для широчайшего применения научных знаний на практике, мне, проработавшему уже около шестидесяти лет для безостановочного улучшения сортов плодово-ягодных растений, для создания совершенно новых видов растений, отрадно рассказать трудящимся массам и представителям науки о том, как я работал, каких результатов достиг и какие перспективы имеет дело выведения новых сортов плодово-ягодных растений.

Меня называют стихийным диалектиком, эмпириком, дедуктивистом. Не вдаваясь в рассуждения - правильны или неправильны эти эпитеты, я считаю долгом, в этом кратком обзоре моих работ, сказать, что я начинал свои работы в 1875 г., еще во времена остатков крепостничества, на заре русского капитализма, когда еще не было не только такой науки, как генетика (она и сейчас только слагается), которая должна быть органически связана с селекцией, когда не было вообще научного плодоводства (кафедра по плодоводству учреждена впервые в 1915 г.), когда вся русская наука была облечена в александровский мундир. Короче говоря, я не имел прецедента для научной постановки выведения новых сортов плодово-ягодных растений. Передо мной даже не было сколько-нибудь серьезного опыта других.

Я видел лишь одно - необычайную для других стран и для нашего юга бедность среднерусского плодоводства вообще и бедность ассортимента в особенности.

Я с грустью наблюдал бедность нашего плодоводства, при всей исключительной важности этой отрасли сельского хозяйства, и тогда пришел к заключению, что садоводство средней и в особенности северной России с незапамятных времен оставалось на месте, не двигаясь ни шагу вперед, пользуясь лишь тем, что случайно попало под руку, несмотря на то, что протекло много столетий, а западноевропейские страны и Америка ушли в этой области далеко вперед по пути прогресса своих культур и поднятия их урожайности.

Что мы имеем в садах обширнейшей местности средней России? - говорил я тогда. Везде и всюду фигурируют одни традиционные Антоновки, Анисы, Боровинки, Терентьевки и тому подобные археологические древности - это в яблонях, а в грушах, вишнях и сливах и того менее - одни излюбленные Бессемянки, Тонковетки летнего созревания, вишни - Владимировки, полукультурные сорта терносливы, дикий терн.

Лишь изредка кое-где в ничтожном количестве в садах были вкраплены несколько сортов Ренетов иностранного происхождения. Организм этих сортов давно устарел, сделался хилым и болезненным и потерял свою устойчивость, легко подвергаясь различным болезням и долго страдая от вредителей.

Печальная картина былого русского садоводства вызывала во мне острое до боли желание переделать все это, по-иному воздействовать на природу растений, и это желание вылилось в мой особый, ставший теперь общеизвестным принцип: "Мы не можем ждать милостей от природы; взять их у нее - наша задача".

Этот принцип я и положил в основу своей работы и руководствуюсь им и до сих пор.

Но не имея никаких прецедентов в области научной постановки дела в ранней стадии своих работ, я вынужден был действовать интуитивно, а несколько позже - обращаться к дедуктивному методу.

Я поставил перед собой две дерзкие задачи: пополнить ассортимент плодово-ягодных растений средней полосы выдающимися по своей урожайности и по своему качеству сортами и передвинуть границу произрастания южных культур далеко на север.

Однако к разрешению этих задач я пришел не скоро. Нужно сказать, что во всей моей работе имеются три резко выраженных этапа.