Песня на плантации [1970 Давиташвили М.Д.

Весь облик, весь дух грузинского чайного хозяйства неразрывно связан для меня с образом девушки-грузинки, хозяйки зеленых плантаций - веселой и задорной, скромной и вдумчивой, бесконечно трудолюбивой и вместе с тем дерзкой в стремлении к небывалому.

Я видел много чайных плантаций, знаком со многими из чаеводов, но самое яркое впечатление храню о славном колхозе имени Ленина села Натанеби. Моя первая встреча с ним состоялась несколько лет назад, хотя и до того я уже многое слышал о нем.

Подъезжая на поезде к станции Натанеби, я с обостренным вниманием стал всматриваться в лежащую передо мной панораму. Вдаль, к подножию гор, по отлогим холмам уходили густыми рядами чайные кусты. Было в них нечто не совсем обычное: опытному глазу эти пышные, ухоженные кусты говорили о высоком уровне хозяйства, тут чувствовалась рука!

Натанеби... Передо мной лежало не село в старом смысле этого слова. Это был маленький городок, утопающий в зелени и цветах. Кровли домиков горели на солнце ярко-красной черепицей. Вдоль улиц тянулись провода, всюду виднелись шесты антенн. А вот и корпуса производственных предприятий, характерных для села с большим общественным хозяйством: колхоз собирает столько чайного листа и разных субтропических плодов, что в Натанеби для их переработки построили фабрику и паковочный завод.

Я приехал в самую горячую пору сбора чая. По широким улицам то и дело проносились груженые машины: чем быстрее лист будет доставлен с плантаций на фабрику, тем лучшего качества получится чай.

Почти весь день ездил я по плантациям, но едва ли успел ознакомиться и с третьей частью владений колхоза, раскинувшихся на площади свыше 100 квадратных километров. В урочище Шава (Черное) высится внушительное административное здание, украшенное ажурным грузинским орнаментом. Здесь разместились правление артели, сельсовет, агрокабинет, колхозный музей, зал заседаний.

В годы семилетки в селе были построены целые кварталы жилых и общественных зданий, трехэтажный Дом культуры, зимний спортивный зал, два летних кинотеатра, школа на 800 учащихся, больница, две столовые, магазин.

Ничто в жизни поселка Шава не оправдывает теперь мрачного названия, возникшего после карательного похода свирепого генерала Алиханова-Аварского в 1905 году, когда вся эта местность покрылась обгорелыми руинами.

В конторе правления хранится диплом Всесоюзной сельскохозяйственной выставки за получение в 1937 и 1938 годах урожая чайного листа в 2820,5 килограмма с гектара. Какой большой путь прошел колхоз за эти тридцать лет! То высокое достижение, которое в 1937 году давало ему право быть участником Всесоюзной выставки, стоять в ряду лучших, стало рубежом вчерашнего дня. Когда-то натанебские чаеводы собирали с каждого гектара плантаций по 800 килограммов листа, теперь собирают на всей площади по 7000.

Сотни натанебцев уехали на фронт в годы Великой Отечественной войны. Из них триста шестьдесят не вернулись, но ни в годы войны, ни тем более после нее производство чая натанебцы не сокращали.

Я часами беседовал в Натанеби со здешними старожилами Епифаном Гоготишвили и Ноем Гелеква. Им обоим за восемьдесят лет, и каждому есть что рассказать гостю.

Они долгие годы батрачили у владетельных князей, работали от зари до зари, не разгибая спины, и с трудом сводили концы с концами. Тощая земля почти не приносила урожая. Всюду вокруг простирались болота, и не было на селе семьи, в которой три-четыре человека не болели бы малярией. Жестокая болезнь изнуряла людей. "Если у человека лицо цвета айвы,- говорили тогда, - значит, он из Натанеби". Жители других сел не хотели выдавать дочерей замуж за натанебцев, и это отразили грустные строки песни:

Натанеби было одним из самых бедных сел Грузии. В 8-м номере газеты "Квали" за 1896 год была помещена статья за подписью "Акаури" ("Здешний"). Автор писал о Натанеби: "За 14 лет был вырублен непроходимый лес, выстроили станцию, дома и торговые помещения... Но, к сожалению, здесь все еще нет человеческой жизни". Автор описывает картины катастрофического распространения в Натанеби малярии и туберкулеза, действительно нечеловеческую жизнь крестьян.

Мои собеседники - свидетели того, как после установления Советской власти год за годом менялось лицо села. В 1930 году они первыми вступили в колхоз, на их глазах началась борьба с болотами Колхидской низменности, и сами они внесли лепту в эти небывалые по размаху работы. И вот болот не стало. Исчезли вслед за болотами и болезни. На осушенных землях стали разводить чай, цитрусы, тунг. В крестьянские дома впервые пришел достаток. Год от года он рос.

Колхоз имени Ленина - высокотоварное хозяйство. Главная сила и гордость натанебцев - их чайные плантации, занимающие 300 гектаров. В 1964 году только один чай дал артели 903 200 рублей денежного дохода (из общего дохода в 1 821 000 рублей). Эта была заслуженная награда за большой труд: ведь гектар чая по трудоемкости соответствует 50-60 гектарам зерновых.

С ростом хозяйства рождаются новые возможности, новые планы и, чтобы их осуществить, нужны специалисты. После инженера-строителя натанебцам потребовались инженер-электрик и агрохимик...

Постоянное стремление к новому, к лучшему проявляется во всей многообразной жизни колхоза. То, что вчера считалось недостижимым, сегодня кажется обычным, а обычное уже не удовлетворяет. Если пять лет назад по пяти тонн листа с гектара собирали только отдельные чаеводы и это считалось крупным успехом, то сейчас речь идет о том, чтобы выращивать на лучших участках по десяти тонн, а среднюю урожайность всех плантаций поднять до уровня теперешних рекордов.

Ароматен и душист грузинский чай

За стаканом чая. Слева направо: Герой Советского Союза Д. Бакрадзе, поэт И. Нонешвили, художник заслуженный деятель искусств К. Санадзе, член-корреспондент Академии медицинских наук СССР А. Зурабашвили, народная артистка СССР С. Такайшвили, директор Руставского металлургического завода лауреат Ленинской премии С. Шарадзенидзе

Мы в 18-й бригаде. Ее чайная плантация занимает 30 гектаров, и этот участок - один из лучших в колхозе. За кустами здесь ухаживают особенно заботливо - вскапывают, мотыжат, удобряют междурядья, выпалывают каждую травинку, каждый куст аккуратно подравнивают, освобождают от лишних листьев, а сбор урожая, который продолжается с середины апреля до конца октября, ведут искусно, быстро, старательно.

Еще не совсем рассеялась предутренняя мгла, а сборщицы с корзинами уже на кудрявых холмах. Быстро мелькают проворные женские руки, собирая дань с пышных кустов, наполняя корзины серебристо-зелеными побегами...

От сборщицы требуется будто немногое: безостановочно рвать созревшие для сбора побеги, выбирая их из массы старого или недозрелого листа. Но это сродни конвейеру: не успел - потерял, не выбрал эти побеги до заката - к утру они уже огрубеют и станут непригодными для чая высших сортов, а потом и вовсе пропадут для чайных фабрик. Готовыми для сбора считаются побеги, на которых уже развилось по четыре-пять светло-зеленых листочков, причем срывают обычно два-три верхних вместе с так называемой почкой, богатой танином и придающей готовому чаю особенно тонкий аромат. Своевременный и правильный сбор листа обеспечивает вместе с тем PI наиболее быстрый подход новых флешей, то есть самый высокий урожай.

Я познакомился с ближайшей ко мне сборщицей - Маргаритой Кукчишвили - и спросил, как идут дела.

- Сердце радуется, когда видишь такой лист! - откликнулась она. - Только поспевай...

Маргарита сдавала по шестидесяти с лишним килограммов сортового листа в день. Это немало, вдвое больше нормы, но многие ее подруги по бригаде далеко ее обогнали.

С участка я пошел в поселок Ахалшени, что значит по-русски "Новостройка". Здесь, действительно, все было новое: и плантации, и жилые дома, и общественные здания. Перешагнув через деревянный заборчик, снова попал на отменный участок. Кусты на нем стояли ровными, солидными рядами, широкие междурядья позволяли использовать тракторный культиватор.

Урожай собирала здесь Людмила Хурцидзе, невысокая, уже немолодая женщина-чаевод с 25-летним стажем. Лет пятнадцать назад она сдавала в день по 50- 60 килограммов листа, и это считалось рекордом; о Хурцидзе писали газеты, рассказывало радио. Через год ее опередила сборщица из соседней бригады Дареджан Такидзе, но затем Людмила снова завоевала первенство. Эти труженицы-энтузиастки стали инициаторами соревнования чаеводов в натанебском колхозе. Сейчас, в разгар сезона, Герой Социалистического Труда Люда Хурцидзе при дневной норме в 30 килограммов чая собирала по 100 кг и больше. Даже самые придирчивые приемщики всегда хвалили собранный ею лист, в ее корзину не попадает огрубевший или незрелый побег! Со всего участка в полгектара она собирает по 7 с лишним тонн листа за сезон - гораздо больше, чем собирают лучшие чаеводы Индии и Цейлона, а там ведь сезон почти вдвое дольше.

- Сколько лет работаю на плантации, столько и соревнуюсь с Дареджан, - ответила она. - Дареджан - очень хорошая сборщица. Соревнование помогает нам обеим... Да вот и она, легка на помине!

По дороге легким шагом шла рослая женщина с корзиной в руке. Закончив сбор на одном из своих участков, она переходила на другой. Люда Хурцидзе позвала ее, и Дареджан направилась к нам. Люда с улыбкой поспешила навстречу подруге, взяла ее под руку и подвела к своему участку.

Урожаи, какие получает Дареджан, и не снились старым чаеводам. До революции во всей Гурии у помещиков и богачей было 90 гектаров чайных плантаций, с этой площади они собирали около 50 тонн листа в год; теперь Дареджан со своим звеном только с четырех гектаров собирает почти столько же.

С приемами труда Дареджан Такидзе можно познакомиться в учебнике по чаеводству. Со всех концов Советского Союза люди самых разных профессий шлют ей письма... В какой капиталистической стране смогла бы так прославиться трудом простая крестьянка?

Чаеводы Натанеби получают за свой труд гарантированную оплату. Почти у каждого из них есть приусадебный участок - сад, огород, пасека, есть птица. Немало здесь семей, ежегодный доход которых превышает 6-7 тысяч рублей. Артель заботится о колхозниках, которые по возрасту или состоянию здоровья не могут принимать участия в общественном труде, им обеспечены бесплатное лечение и отдых в колхозной здравнице. Задолго до создания колхозного пенсионного фонда в общегосударственном масштабе им выплачивалась пенсия.

Натанебцы умеют не только хорошо трудиться. Они прилежные ученики и студенты. Сейчас 60 колхозников заочно занимаются в вузе. Подал пример председатель колхоза Гиви Цитлидзе: он заочно получил высшее агрономическое образование. В 1965 году в колхозе открылся филиал Анасеульского университета пропаганды достижений науки и передового опыта, работающего в районном центре Махарадзе на общественных началах, и Цитлидзе - его ректор. В Натанеби есть Народный университет культуры, работающий также на общественных началах. Его ректор - педагог средней школы Григол Такидзе. Курс этого университета уже прошли многие колхозники. Один из преподавателей университета Абесалом Цуцунава, врач местной больницы, успешно защитил кандидатскую диссертацию.

Полнокровная жизнь кипит в колхозном селе, и не многим отличается она от жизни городской. Здесь своя музыкальная школа, АТС, родильный дом, аптека, баня, детские ясли, почта-телеграф, универмаг, в домах колхозников есть пианино, телевизоры, холодильники, на кухни подается газ. Натанебцы выписывают одиннадцать тысяч экземпляров газет и журналов. Более 400 колхозников имеют среднее образование, а 250 - высшее, из 25 бригадиров колхоза высшее образование имеют 11. Нет, даже самые разборчивые невесты не отвергают сегодня женихов из Натанеби!

В селе бывает много гостей, они уезжают с неизгладимым впечатлением. Шведский гость сказал как-то о Натанеби:

- Я, правда, не разделяю идею коммунизма, колхозов, но если в Советском Союзе есть такие колхозы, то я за коммунизм, за колхозы.

В Грузии любят петь, и поют здесь не только на празднике урожая, за свадебным столом, в клубах или Домах культуры - песня здесь неразлучная спутница труда. Да и почему не петь на плантации натанебским колхозницам!

Я представил себе другие плантации - там, за морями и горами, в странах, где правит капитал. Что видит там в жизни женщина-чаевод? Нищету, болезни, раннюю старость и раннюю смерть. Другие поют там песни и по-другому они звучат...